Через пять лет после свадьбы мы с Гасаном развелись. До последнего дня я считала свою семейную жизнь счастливой, не замечала никаких перемен в отношении мужа. Но, как оказалось, у него уже давно появилась другая женщина, и теперь она ждала ребенка.
В одночасье, как карточный домик, рассыпался мой брак, и в двадцать три года я осталась одна, без образования, специальности, с двумя дочерьми четырех и трех лет.
Свекровь отнеслась к решению сына разойтись спокойно, обвинив во всем меня. Упрекнула, что после рождения девочек-погодков я не уделяла мужу внимания – вот он и нашел тепло и ласку у другой.
Мы жили в квартире, оформленной на имя свекрови, и в ближайшее время собирались переехать в новый дом, который отстроил муж. Но теперь свекровь попросила меня съехать, сказав, что дочь с семьей собирается вернуться из Киева домой, и эту квартиру она решила отдать ей.
– Хочу быть справедливой, – заявила мне свекровь. – Мы с мужем помогли Гасану построить дом, но я должна позаботиться и о дочери. На вопрос, где же мне с детьми жить, муж ответил, что сейчас ничем помочь не может – у него материальные трудности…
Я переехала с детьми к маме, в ветхий домик из трех комнат. Она получала небольшую пенсию и подрабатывала, делая заготовки из фруктов и овощей, выращенных на даче, – соседи их просто сметали!
– Не плачь, родная, проживем как-нибудь. Пока я жива, я не дам вам ни в чем нуждаться, – успокаивала меня мама.
Конечно, я не хотела становиться обузой и думала о том, как встать на ноги. Вспомнила, как еще в школе по выкройкам модных журналов я мастерила платья себе, маме, подругам. Но ведь чтобы зарабатывать деньги шитьем, моих знаний недостаточно. И вот, продав единственное кольцо с большим бриллиантом, я записалась на частные уроки к известному модельеру Лейле Алиевой. После окончания курсов Лейла предложила мне работу, я с радостью согласилась: для осуществления моей мечты – открыть собственное ателье – нужны были деньги. Я работала день и ночь, и в ателье и дома, ведь у меня была цель.
– Ты хочешь открыть свое дело? – спросила меня Лейла однажды.
– Да... Но не сейчас, позже... Когда вы найдете мне замену, – честно говоря, я почувствовала себя неловко.
– Найти тебе замену нелегко, это правда. Но ты работаешь у меня уже три года, имеешь полное право отделиться. У тебя дети, пожилая мать, – я понимаю твою ситуацию, помогу, чем смогу, – успокоила меня Лейла.
– Пока рано об этом говорить; у меня еще недостаточно денег, чтобы арендовать помещение, как-то оформить его, купить оборудование, – объяснила я.
– Я помогу с первоначальным капиталом, вернешь, когда заработаешь, – предложила к моему удивлению Лейла. – Открой пока маленькое ателье, со временем расширишься. Я подскажу, как это лучше сделать, не переживай.
Тут мне стало совсем неудобно; по сути, сама того не желая, я составляла конкуренцию своей учительнице.
– Нам клиентов хватает, в последнее время их даже слишком много – с трудом справляемся. Так что, работай спокойно.
Сказано – сделано: я сняла помещение, сделала ремонт, купила машины и взяла на работу трех девушек. Сказать, что было трудно – ничего не сказать! Уставала так, что падала с ног, и мечтала только о том, чтобы щека почувствовала прохладу подушки. На детей оставалось совсем мало времени, поэтому в выходные я брала их с собой на работу, чтобы хоть там пообщаться…
Очень скоро ателье стало приносить доход, и в первую очередь я расплатилась с Лейлой.
Так мы и жили: мама смотрела за детьми, я зарабатывала деньги. Вроде все шло своим чередом. Единственное, что меня очень беспокоило, – здоровье младшей дочери Динары. С раннего детства у нее были проблемы с сердцем, и каждые полгода мы проходили полное обследование. До сих пор врачи успокаивали меня, но тут посоветовали обследовать ее в Москве. И оказалось не зря. В Детском центре гематологии и онкологии мне разъяснили, что обследование и медицинские услуги у них платные, что можно ждать выделения квоты, но это будет долго, а в нашем случае ждать некогда – надо исключить самое плохое…
Я позвонила бывшей свекрови, сообщила, что Динара серьезно больна, но та сухо ответила:
– Вряд ли Гасан сейчас сможет помочь, у него полно своих проблем.
– А болезнь дочери – это не его проблема? – спросила я, обливаясь слезами, но услышала короткие гудки…
Диагноз оказался неутешительным: серьезное заболевание крови и головного мозга. Нужны были дорогие препараты, длительный курс лечения. А если и он не даст результатов, то придется думать об операции.
И снова меня выручила Лейла. Она не только одолжила мне большую сумму денег, но и помогла попасть на операцию в Израиль. Ее подруга Римма работала менеджером в одном из известных медцентров, и уже через месяц мою Динару оперировал там один из лучших хирургов. Римма же помогла получить большие скидки на операцию и восстановление. Я вернулась домой, оставив маму и дочь в Израиле. Римма успокоила меня: операция прошла успешно, а сейчас нужна хорошая реабилитация, и потому мои должны задержаться еще на месяц…
Шло время, Динара почти полностью восстановилась, поправилась, повеселела. Как я ни старалась откладывать деньги, сумма долга Лейле была неподъемной. И хотя подруга не торопила, я чувствовала себя очень плохо. В один из дней, когда я, как всегда без сил, вернулась с работы, на пороге меня встретила довольная мама и сообщила, что продала нашу дачу.
Через несколько дней, вернувшись с работы, я увидела нового хозяина дачи у нас в гостях. Они с мамой оформили документы, а теперь он сидел у нас за столом и пил чай.
– Это мой друг Тимур, – сказала мама таким тоном, что я поняла – с ее гостем я должна быть вежливее, – новый хозяин нашей дачи…
Прошло несколько недель. Как-то под вечер в ателье зашли пожилая женщина с молодым человеком, его лицо мне показалось знакомым. Женщина была расстроена: в одном из ателье ей испортили платье, а уже завтра ей надо быть при полном параде на свадьбе внучки.
– Мне жаль, но я не смогу вам помочь, ткань сложная – быстро не сделать, – сказала я. Женщина вдруг заплакала, и так горько, что я растерялась.
Ее спутник смотрел на меня умоляюще, и вдруг я узнала в нем покупателя нашей дачи, Тимура.
– Может, попробуете? Нашей маме очень важно завтра быть самой красивой на этой свадьбе; помогите нам, а я, если хотите, буду сидеть всю ночь рядом и развлекать анекдотами.
К обеду следующего дня я отдала готовое платье клиентке. И опять мать Тимура удивила меня своей реакцией: расплакалась – теперь уже от счастья, и сказала, что теперь будет заказывать одежду только в моем ателье. Тимур задержался и попросил номер моего телефона. Он несколько раз звонил, заходил ко мне в ателье. А через неделю пригласил на свидание.
Мы стали встречаться. Тимур рассказал мне, что его семья – мать, сестра и брат – живут в Москве, но часто бывают здесь. – Мама одна подняла нас, отец умер очень рано. Она так и не вышла замуж, посвятив жизнь нам. И потому сейчас мы стараемся баловать маму, у которой, как ты видела, бывают странные причуды, как тогда с тем платьем.
Через месяц Тимур сделал мне предложение. Мама уговаривала меня:
– Выходи замуж, доченька. Хочу умереть спокойной за тебя. Пока я жива, о девочках позабочусь, а если муж захочет – девочки могут жить и с вами.
Тимур был настойчив, и я дала согласие. Мы решили, что дочери пока поживут с мамой, а когда Тимур достроит дом, будем жить все вместе.
Я была категорически против свадьбы, но Тимур женился в первый раз, и его родне это торжество было очень важно
– Я не надену свадебное платье и тем более фату, ни за что! – воспротивилась я. – У меня все-таки уже две большие девочки.
– Стилисты придумают вместо фаты другое украшение, – уговаривал Тимур, – но белое платье ты все-таки наденешь, ради меня. У тебя такая стройная фигурка, никто и не подумает, что у тебя есть дети.
– Как это не подумает? Разве ты не сказал своим о девочках?
– А зачем их сразу шокировать? Сказал только, что ты была замужем. Мама больной и слишком эмоциональный человек, не хочу ее травмировать
– Я ничего не понимаю... Ты предлагаешь мне спрятать детей?
– Ну почему сразу спрятать?! Просто они не придут на свадьбу, хотя могут и прийти. Кто вычислит их среди многочисленных гостей…
Мне буквально дурно стало от услышанного, но умеющий убеждать Тимур уговорил меня и в этот раз. Сказал, что сейчас так будет лучше для всех, а позже дети обязательно будут жить с нами.
Свадьба была пышной и богатой, но я не чувствовала себя счастливой, этот обман и то, что детей не было в зале, отравили всю радость праздника.
Через неделю после свадьбы семья Тимура уехала в Москву. Наша жизнь потихоньку налаживалась. Мы сняли для ателье другое помещение, более просторное, расширили дело, наняли еще несколько швей и управляющую. Тимур настоял на том, чтобы сама я не работала. Он предложил весь доход от ателье отдавать маме и детям, хотя и без того помогал моей семье.
Все у нас было хорошо. Тимур мечтал о детях, и, когда я, наконец, сообщила ему о том, что жду ребенка, был на вершине счастья…
В день моего рождения дочери с утра были у нас, мама должна была прийти позже. Девочки привезли мне цветы и подарок, все время старались быть рядом, прижаться ко мне, чувствовалось, что соскучились (до этого мы с Тимуром неделю отдыхали в Турции). После обеда нам позвонил брат Тимура и по секрету сказал, что ко мне на тридцатилетие летит свекровь со старшей внучкой. Тимур начал обеспокоенно ходить по дому, и я поняла – это из-за девочек, ведь он еще ничего не сказал своим о них. Я не знала, что делать, но, к счастью, пришла мама и помогла мне, сказала девочкам, что сейчас все взрослые собираются в ресторан, а с ними вместе мы отметим торжество отдельно.
– Нет, бабуля, взрослые не идут в ресторан, – спорила с мамой Динара. – К ним сюда гости придут, и мама дяди Тимура, говорят, приехала.
Я прятала от дочерей глаза, а они, видимо, ждали, чтобы я не отпускала их. Мама каким-то образом уговорила девочек и увезла их домой.
Праздник был испорчен, весь вечер я не могла забыть глаза своей младшей дочери, в них так и застыл вопрос: почему мы должны уйти?
… После того злополучного дня рождения мне стало казаться, что дочери как-то изменились, стали холоднее. А тут еще объявился их отец. Мама рассказывала мне о том, как радостно девочки общаются с ним по скайпу, что он забросал их дорогими подарками.
– Где он был, когда оставил нас без денег и крыши? Когда Динара умирала? – негодовала я.
А потом случилось то, что окончательно испортило мои отношения с дочерьми. На майские праздники приехали свекровь и сестра Тимура с детьми, и мне опять пришлось врать дочерям, что мы уезжаем в горы, а по возвращении я их заберу.
…Наши гости, устав от застолья, пожелали прогуляться и предложили пойти в парк. Мы поели в кафе мороженое, сфотографировались на память, и тут я услышала знакомый голос:
– Мама, ты не уехала? – окликнула меня младшая и подбежала ко мне. Я ринулась им навстречу и, обняв девочек, отошла с ними в сторону.
– Кто это? – с удивлением спросила сестра Тимура.
– Это племянницы Саиды, – ответила его мать. – Я видела их в прошлый свой приезд.
– А почему они называют Саиду мамой?
– Думаю, это дети ее покойной сестры. Тимур говорил, что сестра Саиды умерла во время родов. Наша Саида много лет вместе с бабушкой воспитывала их, наверное, поэтому они зовут ее мамой…
Этот диалог слышала не только я, но и мои девочки. Они с удивлением смотрели на меня, ожидая каких-то объяснений. Но я опять промолчала…
Через три дня мама позвонила и попросила зайти.
– Приехал Гасан, хочет забрать девочек на каникулы. Нужно твое разрешение на их выезд.
– А я не дам, не хочу, чтобы они к нему ехали, – разозлилась я.
– Почему мы не можем поехать к папе хотя бы на месяц, если мы тоже очень хотим? – недовольно спросила старшая, одиннадцатилетняя Гульнара…
Через месяц они вернулись счастливые, с подарками, но отношение ко мне было явно другим, а как-то я услышала, как мама предупреждает их:
– Не смейте портить ей настроение, мама и так плохо себя чувствует. А ей нельзя волноваться, скоро у вас будет братик.
– У нас уже есть два братика, – буркнула недовольно Динара.
В один из дней девочки с мамой были у нас в гостях. Мы уже переселились в новый дом, и я собиралась сделать девочкам сюрприз: на втором этаже мы обустроили для них просторную комнату, и еще отдельную для мамы. Я показала дочерям специально подобранную для них красивую мебель – была уверена – они обрадуются. Но они переглянулись, и, наконец, младшая сказала:
– Мы едем жить к папе. Он тоже нам комнаты подготовил.
– Что? – чуть не упала от этой новости я. – С чего вы взяли, что будете там жить? А комнаты он приготовил на время каникул…
– Нет, папа сказал, что заберет нас к себе насовсем…
– Мы хотим жить с папой, – прервала ее старшая, – у него очень добрая жена, у нас там братики – они плакали, когда мы уезжали.
У меня не было сил продолжать разговор: перехватило сердце, застучало в висках, и я вышла из комнаты. Ночью мне стало плохо; Тимур вызвал скорую, и меня забрали в больницу.
… Я потеряла ребенка, но худшее ждало меня впереди: мой бывший муж забрал у меня детей. Забрал, внушив девочкам, что я его бросила, когда у него начались трудности, что не давала ему видеться с любимыми дочками. Я просто разрывалась от бессилия, потому что понимала, что любой суд будет на его стороне: девочки уже большие и хотят жить с отцом. Последнюю точку в разговоре поставила Гульнара.
– Знаешь, мама, – сказала она грустно, – папа всем говорит, что мы его дочери, а ты скрывала нас. Теперь тебе будет легче: мы уедем, и не надо будет больше придумывать про племянниц.
– Я уже давно рассказала о вас, просто тогда сразу получилось неправильно, – пыталась в который раз объясниться я, но дочь меня прервала:
– Может быть, – равнодушно бросила она, – только мы все равно хотим жить с папой…
