Мы с Тимуром жили в одном доме много лет. Это была старая пятиэтажка, в которой многие жили со дня заселения, знали друг друга, работали вместе, а дети ходили в одну школу и детсад, росли вместе.
Наш дом был чем-то вроде «городка», о котором поет Анжелика Варум. Помните: «Где без спроса ходят в гости, где нет зависти и злости..., день рождения встречают и навеки провожают всем двором...»?
Почему-то именно с этой песней ассоциируется для меня наш старый добрый двор. Может, потому, что и сейчас помню дни рождения сверстников, на которые обязательно попадали все дворовые дети независимо от того, было ли это шикарное застолье с тортом и свечками или обычный ужин, украшенный в честь дня рождения кексами с лимонадом. Помнила я и печальные дни «городка», в которые вся наша пятиэтажка сплачивалась еще теснее. В нашем доме много лет жила одинокая старушка Ксения, беспутный сын которой жил где-то в Сибири. Мы с девчонками регулярно ходили к ней прибираться и помогать по дому, а наши мальчишки бегали в магазины, на рынок и в аптеку. А когда бабушка Ксения умерла, хоронили ее всем двором. Несмотря на то, что большинство наших соседей жили более чем скромно, устроили бабушке Ксении достойные похороны с венками и поминками.
Отец, начавший службу в милиции участковым инспектором, проработал в системе МВД много лет и дослужился до звания полковника, имел много правительственных наград, в том числе и за боевые заслуги, и получил, наконец, квартиру, о которой мы и мечтать уже перестали. Вся наша семья – мама, так долго готовившаяся к новоселью, сестра и два моих брата – летали от счастья, не скрывая своей радости. Даже отец, обычно сдержанный и немногословный, с удовольствием благоустраивал наше новое жилье.
Только я не была рада этому переезду. Там, в старом доме, в нашем «городке», осталась моя первая любовь. Мой Тимур, знакомый мне еще с пеленок. Конечно, того времени я помнить не могла, но мама рассказывала, что тетя Наида, мама Тимура, частенько подсаживала сына в мою коляску, и они с ней по очереди возили нас в парк на прогулку. Мама и тетя Наида часто вспоминали случаи из нашей младенческой жизни: о том, как мы отнимали друг у друга соски и бутылочки, или, начиная ходить, валили друг друга с ног, а потом вместе дружно ревели.
Наши мамы дружили, а потому отдали нас с Тимуром в одни ясельки, а потом в детский сад и школу. В садик и школу за нами мамы приходили по очереди. А когда мы уже подросли, с класса примерно третьего, и стали самостоятельно приходить из школы, родители строго приказали нам держаться только вместе. Мы всегда были неразлучны, и нас нисколько не напрягали традиционные дразнилки типа «жених и невеста», насмешки одноклассников. Постепенно им надоело дразнить нас, и уже никто не удивлялся нашей дружбе. Тимур всегда и во всем защищал меня, оберегал и даже носил в школу и из школы мой портфель.
Мы переехали, но Тимур каждый день приходил в наш новый двор. Мама встречала его как родного, считала почти своим сыном.
Родители не возражали против наших встреч, хотя всем было ясно: мы влюблены друг в друга. Однажды ночью случайно услышала разговор отца и матери. Отец просил маму поговорить со мной:
– Они молодые, еще совсем глупые, может, не надо так поощрять их привязанность? – делился он с мамой своими опасениями.
На что мама ответила, что между «детьми» ничего плохого произойти просто не может, а значит, и не стоит беспокоиться. Ну, а если из этой детской влюбленности что-то серьезное получится, она будет только рада. В любом случае уверена: Тимка никогда не поступит с ней нечестно.
Родители не стали возражали и тогда, когда мы уже не скрывали от них своего отношения друг к другу. Только порадовались: хорошо, что в свое время дети не стали молочными братом и сестрой, а ведь могли бы...
Мы виделись с Тимуром каждый день, а, расставаясь, тут же связывались по телефону, пока кто-то из родителей насильно не отнимал у нас трубку.
После окончания школы Тимура сразу же призвали в армию, он был на год старше наших одноклассников. Я плакала, не представляя себе жизни без него, ведь с тех пор, как помнила себя, с самого раннего детства в моей жизни не было ни одного дня без него.
Я ждала его из армии два долгих года, зачеркивала прошедшие дни на настенном календаре, считала дни и минуты до его приезда.
Не могла я не заметить, что в последние месяцы службы Тимур писал мне редко, а о своих чувствах не писал вообще. Писал, что скучает по дому, хочет всех увидеть, что их подразделение переводят в другое место и писем, наверное, не будет, и чтобы я их не ждала. Но как-то его младшая сестренка Лейла при встрече удивила меня, сказав, что от Тимки они получили письмо и через неделю он будет дома. Сказала, что Тимур просил не говорить пока о его приезде мне, но она не удержалась, захотела меня обрадовать. Мы с Лейлой были уверены: Тимур хочет сделать мне сюрприз.
Я была благодарна Лейле за то, что поставила меня в известность. Теперь и я собиралась сделать ему сюрприз.
Срочно за два дня я сшила себе новое красивое платье, модно постриглась, в общем, сделала все, чтобы понравиться тому, кого ждала два долгих года.
И настал тот день, когда мы вместе с его семьей встречали фирменный поезд «Дагестан».
Мы с Лейлой решили: родители Тимура и она будут его встречать у вагона, а я появлюсь неожиданно для него.
В нашем доме тоже готовились к приезду Тимура. Мама с сестрой доводили квартиру до блеска, запасались продуктами, пекли и готовили. Завтра же мама собиралась пригласить своего без пяти минут «зятя» в гости. А я вспоминала о том, как Тимур в одном из писем писал мне, что сразу же после приезда пришлет к нам своих родителей свататься. Я ему в шутку ответила, что свое сердце давно ему уже отдала, а вот насчет руки с родителями поговорить, конечно, можно.
Мои воспоминания прервал гудок поезда. В сердце все ликовало и пело от радости. А те сто – двести метров от начала вокзала, когда поезд, сбавляя ход, подходит к остановке, мне показались бесконечными.
Я стояла в сторонке и искала в каждом выходившем из одиннадцатого вагона знакомое любимое лицо.
И наконец из вагона вышел Тимка, крепко обнял родителей, брата, сестер.
Я не удержалась и, забыв свой замысел не показываться ему до поры до времени, подбежала к вагону. И как раз в это время увидела: Тимур повернулся к девушке, которая стояла за его спиной.
– Мама, это Инна, моя невеста, можно сказать, жена, – услышала я его голос. Тимур добавил: – Не надо сейчас ничего говорить, мама, я все объясню. Если вы не примете Инну, мы уедем. Но вопрос решен.
Я не верила глазам и ушам, а разглядеть Инну мешали слезы, пеленой затянувшие глаза. Я была не в силах сдвинуться с места, хотя мне хотелось убежать подальше …
Взгляд Тимура случайно упал на меня. Он покраснел и от неожиданности, наверное, спросил первое, что пришло в голову:
– Аида, ты тоже здесь?
Инна с интересом посмотрела на меня и опустила глаза. Видимо, она знала все о наших отношениях…
Чувствуя, что сейчас не выдержу и заплачу прямо на глазах у всех, я убежала. За мной бросился старший брат Тимура, но я села в первую отходившую маршрутку. Не знаю, что хотел объяснить мне Арсен, может, пожалеть, может, что-то объяснить... Но все это было уже неважно.
Я не знаю, как оказалась в тот день в своем «городке», доме и дворе, где я долгие годы была счастливой, радостной, любимой. Меня просто потянуло туда, где мне был знаком каждый кустик, деревцо, скамейка. Я сидела на ней и вспоминала…
Вспоминала, как однажды в компании мальчишек, среди которых был и Тимур, мы лазили в соседский частный дом за черешнями и, увлекшись, не заметили: хозяин стоит под деревом и, улыбаясь, предупреждает: «Не упадите, грабители!»
Вспоминала свадьбу, когда жениху из нашего дома привезли невесту из высокогорного села, всю увешанную платками. Тимур посмотрел тогда и поморщился: «Мне так не нравится. Когда ты будешь моей невестой – у тебя обязательно должна быть фата». Жениху-мечтателю было тогда двенадцать с половиной, но все сказанное было так серьезно, что и я так же серьезно кивнула.
«Что же произошло с моим Тимкой, что случилось? Что я сделала не так? – терзалась я вопросами, на которые не было ответа. – Почему он не написал, не подготовил меня к тому, что собирается так больно ударить?»
Мои родители поняли мою боль, не стали приставать с расспросами и нотациями, и только однажды я услышала, как мама ответила на переживания бабушки:
– Оставьте ее в покое, не надо ни о чем спрашивать. Ничего с ней плохого не случилось. А то, что «убивается» она так сильно, – понять можно, пострадала душа, с этой болью труднее справиться. Все пройдет, нужно только время.
Тимур несколько раз пытался со мной поговорить. Свадьбу решили не откладывать – Инна ждала ребенка.
Мои родители долго думали, как им быть, как теперь продолжать отношения с родителями Тимура. Но я попросила их пойти на свадьбу, сказала, что никто не умер, никто никого не соблазнил и не обесчестил, так что вроде и сердиться не на что. Тимка меня просто разлюбил – что тут поделаешь, такое в жизни бывает. Многие через это проходят и не умирают. Не умру и я.
Мне говорили, что Тимур очень за меня переживает и даже сказал кому-то, что не может быть счастливым, видя, как я страдаю. Сказал, что действительно любит меня искренне и сильно, но это скорее братская любовь. Он понял это, когда встретил Инну, когда не смог, несмотря ни на что, оставить девушку. Они познакомились на армейской дискотеке (отец Инны служил офицером в их части), стали встречаться. Ничего не загадывая, ничего друг другу не обещая. Более того, он даже рассказывал ей обо мне, показывал фотографии. Инна была разведенной и не претендовала на руку и сердце молодого солдата. Она просто любила его, не думая о завтрашнем дне и не связывая его и себя обещаниями и клятвами.
Любовь рождает любовь – это давно известная истина. Инна была тихой и нежной, а еще в ней была какая-то детская незащищенность. Тимур неожиданно для себя полюбил молодую женщину. Ему всегда хотелось защитить ее от всего плохого, рассеять грусть и печаль в ее синих глазах. Они встречались и однажды стали близки. И уже потом, узнав, что Инна ждет от него ребенка, Тимур окончательно утвердился в своем решении, хотя Инна, как и вначале, ничего от него не требовала. Она лишь захотела родить от любимого человека и даже не знала, что Тимур и не собирается ее оставлять, что уже твердо решил для себя жениться на ней.
Но его мучило то, что на гражданке его ждала девушка, которой он обещал, уезжая, любить. Хорошо представлял он себе и реакцию родителей, когда их двадцатилетний сын привезет себе в жены уже бывшую до него замужем, а сейчас еще и беременную женщину. Мама Инны и она сама просили его подумать и не решать этот вопрос без разрешения родителей. Уговаривали оставить Инну дома, а приехать за ней после родительского согласия.
Тимур знал, что никогда его родители не согласятся на этот брак, а значит, придется поставить их перед фактом.
Он хотел объяснить мне все это в письме, но не нашел нужных слов, потом решил, что должен объяснить мне все будучи в это время рядом, просить, чтобы постаралась понять и простить его.
Обо всем этом он сказал мне за неделю до свадьбы, когда, наконец, уговорил выслушать…
Родители ушли на свадьбу Тимура. Там был и весь наш «городок». Увидев моих родителей, мама Тимура долго плакала, пыталась объясниться. Хотя причем здесь была она? И вообще были ли в этой истории виноватые?
Я же не находила себе места, слонялась, как неприкаянная, из комнаты в комнату. И вдруг неожиданно для себя решила: я тоже буду сегодня на этой свадьбе. Ведь никто не виноват в том, что не судьба, в том, что нет любви в его сердце. За что же мне на него сердиться?
И я решилась. Надела красивое платье, купила букет белых роз …
Свадьба была в самом разгаре. Гости танцевали, веселились, и никому не было дела до опоздавшей на свадьбу гостьи. Я подошла к столу новобрачных. Тимур поднялся мне навстречу, вышел из-за стола, обнял, поцеловал. Возле него, опустив глаза, стояла Инна, наверное, размышляя, как ей поступить. И тогда я сама подошла к ней, обняла, вручила букет роз.
Не знаю, что со мной произошло, но мне вдруг стало легко.
Тимур только и сказал мне: «Спасибо тебе... Я всегда знал, что ты для меня очень родной человек, сможешь понять и простить».
У Тимура родилась девочка, и он назвал ее моим именем – Аида.
