Женская тюрьма…. Нет более унизительного места для женщины! Те, кто побывал в местах заключения, единодушно утверждают: тюремный опыт бесценен, но лучше его не приобретать. Особенно прекрасной половине человечества.
Как женщины попадают за решётку? Одни – по стечению трагических обстоятельств, другие – словно движимые злым роком. Если Книга Судеб существует, биографию бывшей заключённой, назовем ее Рая, которую в неволе называли Птицей, наверняка вписала туда какая-то нечистая сила.
Виолетта РАТЕНКОВА
Когда Рая родилась, мать отняла её от груди и определила в дом малютки: ей надо было работать, а сидеть с малышкой – некому, муж не вылезал из тюрьмы. Мать навещала девочку часто, но домой забрать не могла, потому что кормить было нечем. Так и осталась. В первый класс она пошла в интернате, куда ее перевели. Там все было по команде: подъём, зарядка, школа, обед, прогулка….. Строгий режим, к которому она так и не привыкла с детства, и в котором потом жила несколько лет в тюрьме. Может, поэтому с возрастом у Раи развился внутренний протест против режима и муштры.
Замуж Рая вышла рано. Избранник оказался жуликом, вдобавок он еще пил, курил травку, подворовывал. Когда Рая поняла, что семью с ним не создать, было поздно: вот-вот родится дочь. Подала на развод, но ей отказали: вас содержит муж! Тем временем супруг не выходил из загулов, а весь заработок тратил на свои забавы. Пять лет Рая фактически одна воспитывала ребёнка. Наконец их развели. Спустя несколько дней, когда Рая пришла за дочкой в детсад, ей сказали, что девочку забрал папа.
И в милиции, и в суде матери объяснили, что, если бы она, подавая на развод, лишила мужа отцовских прав, ей помогли бы. Но сейчас у отца такие же права на ребёнка, как и у неё.
В первый раз найти и забрать дочку Рае помог один знакомый, ловкий предприниматель и «человек со связями». Он взялся вернуть ребенка, но при одном условии: она фиктивно выйдет замуж за него, пропишет у себя, потом разведется и оставит ему квартиру (Рае ее дали после интерната). Женщина согласилась, не раздумывая.
Ловкач, будем называть его так, нашел бывшего мужа аж в Подмосковье. Он жил с другой женщиной и устроил дочку в детсад под её фамилией. Ребята Ловкача привезли туда Раю, и она под их защитой забрала дочь. Но папаша не угомонился и снова выкрал ребёнка. Теперь уже предлагать Ловкачу было нечего…
Рая попросилась жить к интернатской подруге Лейле и с горя запила, но и выпивка не помогала заглушить боль и обиду. Во время очередного приступа истерики подруга сделала Рае какой-то успокаивающий укол. Потом был ещё один укол... Очнувшись от очередной инъекции, Рая поняла: у Лейлы своя трагедия – она наркоманка. А теперь и её подсадила…
Денег у подруг не было. Они не работали нигде и решили пойти в помощницы к лохотронщикам.
– Мы деградировали до такой степени, что готовы были на что угодно, чтобы купить дозу, – рассказывает Рая. – Однажды зимой вышли к ларьку настрелять денег на укол. Налетели на шумную компанию, которая сама стала требовать у нас деньги. Не помня себя, я избила какую-то попавшуюся под горячую руку дамочку, но спохватилась и оставила ей адрес: приезжай, всё уладим. Дамочка приехала с милицией… Тут выяснилось, что Лейла была уже под следствием. Мое хулиганство и ее куда более серьезные дела с наркотиками объединили в одно дело. Так мы с подругой оказались в следственном изоляторе. Опер пояснил, что за хулиганство в первый раз мне грозит штраф, но раз иду «в упряжке», рассмотрение затянется. Я поняла, что влипла крепко.
– Рая, каково это – в первый раз входить в камеру? Говорят, как себя в камере поставишь, так к тебе и будут относиться.
– Об этом я не думала. Мне казалось, что я похожа на хищную птицу, у которой отняли птенца и посадили в клетку. И я перегрызла бы горло и выклевала мозг любому, кто вякнет на меня. Вот с таким настроем я и зашла в тесную камеру… Как сейчас помню: я ни с кем не здороваюсь. На меня смотрят 80 пар глаз. Правил тюремного общежития не знаю, а если бы даже знала… Выбираю место поудобнее и, сбросив чужие вещи на пол, водружаю принесённый с собой матрас и говорю всем громко: «Спать буду здесь!» Никто не возразил, видимо, там все оказались в первый раз, как и я, или что-то услышали в моём голосе…
За это, наверное, как-то сразу меня прозвали Птицей. Все в камере поняли, что отныне в «хате» буду верховодить я. Так и было почти три с половиной года, потому, что статья 161 (грабёж), по которой я должна была проходить, обросла неоднозначными обстоятельствами.
– А ваша подруга? Вас поселили вместе?
– Это же единственный следственный изолятор, камер для женщин немного, и я рассчитывала, что с Лейлой мы рано или поздно встретимся, не у следователя, так в бане или ещё где. Но что-то не получалось. О ней вообще речи не было на допросах. Когда я говорила следаку: спросите у Лейлы, она подтвердит, он молча кивал: мол, спросим… Спустя несколько месяцев я случайно узнала, что Лейла умерла вскоре после ареста. Сердце не выдержало передозировки.…
Сигареты давно закончились, моя собеседница теребит в руках смятую пачку. Я тихонько спрашиваю Раю:
– Вам с такой «богатой» биографией, наверное, телесериалы смотреть скучно? Вы видели сериал «Клетка»? История героини напоминает вашу. Потеря близких, месть, тюрьма…
Она отмахивается и, улыбаясь, отвечает:
– Да нет, это выдумка сценариста. Тюремные сцены, взаимоотношения сокамерниц – полная чушь! Героиню там принуждают к любви – это, вообще, извините, ни в какие ворота…
– Разве такое не распространено среди женщин-заключённых?
– Не в этом дело. Я же вам рассказывала, что я интернатовская, а когда оказалась в тюрьме, поймала себя на мысли: да тут такие же брошенные дети, только повзрослевшие! Вначале, попав за решетку, паникуют. Немного освоившись, норовят словчить, украсть, а потом группируются, чтобы чувствовать себя защищёнными. Образуют семьи «однохлебниц», но это вовсе не то, что вы думаете. Новички держатся друг друга, это тоже временное сообщество, в котором, глядя на старожилов, учатся себя вести. Те, у кого срок пребывания больше, живут своей семьей. Над всеми стоит смотрящая за камерой. Это обычно заключенная из среды бывалых, пользующаяся беспрекословным авторитетом. Она решает все внутренние вопросы, выступает «судьей» в конфликтах, а главное, следит за тем, чтобы соблюдался неписаный, но жесткий закон тюремного быта. Поэтому такого быть просто не может, чтобы принудить понравившуюся молодуху к сожительству. В жизни все по-другому.
– А как? Расскажите…
– В современной тюрьме многое изменилось, а многое осталось, как было сто лет назад. Из новшеств – заключённые активно общаются в социальных сетях и на специально созданных форумах, развлекаются, переписываются с родственниками и друзьями, выкладывают фотографии.
Всё это делается с помощью мобильных телефонов и мобильного Интернета. На этом изменения заканчиваются, остаются традиционные тюремные порядки и, конечно, проблемы, которые веками ни в одной почти стране мира еще не удалось решить; говорят, только в Норвегии или Швеции.
– А что именно, по Вашему мнению, нужно решить?
– В нашей системе правосудия, следствия и исполнения наказания много того, что можно и нужно было бы исправить ещё позавчера.
Никто не учитывает психологию женщины. Это же ужасно, когда мать и жену или молодую девушку вдруг выдергивают из родного насиженного гнезда. Она лишается привычной семейной обстановки и попадает в суровые условия тюрьмы. Виновна она или нет, еще не доказано, но женщина, попавшая в СИЗО, даже если ее потом оправдывают, уже никогда не будет прежней… Если повезет, то не попадешь в карцер, но такого не бывает. Обычно каждая заключенная, хоть раз, но побывала там.
– А Вас тоже сажали в карцер?
–Да, и не раз…
– Как сокамерницы общаются между собой?
– Общаются нормально, вот только называют друг друга обычно не по именам, а по кличкам, или на тюремном языке – у каждого свое «погоняло». Меня в неволе все знают как Птицу, я уже говорила. Вот как с первого для дали погоняло, так и прикипело…
В тюрьме доброжелательность не показушная. Равны все: что «семейные», что одиночки. В чужие дела там вообще не принято совать нос. Но женщины… им ведь надо выговориться! Иногда проговариваются, и вдруг узнаёшь: перед тобой сидит детоубийца! Ну, а таким в камере не место. Это самый страшный грех в тюрьме.
– Если детоубийцам не место в тюремной камере, то тогда где же их содержать?
– Это никого не волнует. Но таким подследственным и осужденным в общих камерах совсем плохо. В тюрьме женщины все воспринимают намного острее. Если не убьют – то покалечат точно! Зная об этом, опера обычно держат их отдельно, чтоб хоть до суда дошли!
– Если уж Вы заговорили об этом, то расскажите, были у Вас в камере такие женщины?
– Был один случай… Сама проболталась; как-то подсела, попросила заварки, а потом её вдруг прорвало: «Оговорили меня, а детишки сами виноваты. Они у меня под столом сидели, как собаки на цепи…»
Не хочу даже вспоминать; короче, выяснили мы, что она убила своих детей… Последнее, что помню, как я, схватив ее за волосы, пихала лицом в унитаз…
– Да… Можно представить, как вас «любило» тюремное начальство!
– Они такие же люди, и все, конечно, понимали; знали, в каких-то ситуациях я на всё способна. Иногда они поступали на удивление по-человечески…
– Тюремный опыт пошел вам на пользу или все же крылья подрезали?
– Тюрьма закаляет характер человека. Но свой характер я закалила задолго до тюрьмы, еще в интернате, а в тюрьме его проверили на прочность. Выдержала. Больше того, после освобождения я смогла быстро вернуться к нормальной жизни, хотя, по сути, у меня её практически и не было, нормальной-то жизни. Зато теперь все в порядке. Правда, не тюрьме за это спасибо. Дочь моя нашлась, она ждала меня. Мы стали жить вместе с дочерью. Она теперь уже взрослая, замужем, сама вот-вот станет мамой.
Я же первое время на воле спать не могла. Дремлю, а сама посматриваю, не выскользнет ли дочка на улицу. Вставала, проверяла замки на дверях. Долго не могла избавиться от страха, что моя дочь, как и я когда-то, свяжется с дурной компанией и повторит мою судьбу…
Страшные воспоминания никуда не делись. Однажды мне приснился кошмар, будто моя дочка прячет под подушку пакетик с наркотиками. Я вскочила среди ночи и набросилась на спящую девочку. Я кричала на нее, что если она притронется к наркотикам, то я сама ее искалечу! Потом опомнилась, поняла, что это всего лишь сон; долго извинялась, потом плакали обе, обнявшись…
– Трудно было на работу устроиться?
– Нелегко, конечно, но это обязательное условие для новой жизни. Я вот, например, пошла в санитарки, потихоньку втянулась и в работу, и в коллектив. Начала понимать чужую боль, принимать ее как свою; увидела, что немало людей, которым намного хуже, чем мне…И еще, чтобы вернуться в русло обычной жизни, нужно больше находиться среди людей, пусть даже незнакомых. Я хожу на городские субботники, помогаю сажать деревья; записалась в волонтеры. Если ты хочешь стать человеком – возможностей масса! Главное – захотеть им стать.
P.S. Имена героев публикации изменены.
