Был у меня школьный друг, мой «близнец». Наши родители, учителя, вместе работали, и нас определили в один класс. Вот там мы и развернулись! Еще и ансамбль нас объединял: оба отлично танцевали и всегда были сольной парой. Конечно, выросшие в учительской, мы учителей и не чувствовали. Что мы творили!!! Отчаявшись, родители перевели нас в соседнюю школу, но мы «и там молчать не стали», но иначе! Просто нам с педагогом повезло, классная руководительница была как подарок судьбы: она любила детей, а нас, таких «особенных», особенно. Нашу энергию и «всезнайкость» она повернула в другое русло – созидательное, как сейчас говорят, в «креатив».
Школу окончили играючи, блестяще. Оба поступили в институты, я осталась учиться в Дагестане, а ему позволили попробовать себя в Москве, и у него получилось, как всё и всегда!
Там он и встретил её! Сразу позвонил мне: «Я её встретил! Она необыкновенная!» Сразу поняла, о чём он, и очень обрадовалась. Мы оба были не влюбчивы, и тут – первый «взрослый» звоночек!
Помню зимние каникулы после 1-го курса, он почти с поезда – ко мне, и я узнала о ней всё. Она не красавица, но умна («как мы»), позитивна, мудра и выдержанна («тоже как мы»), лёгкая, но очень стойкая и умеет держать дистанцию – при полной, до наивности, открытости. Она очаровательна: стоит ей взглянуть в глаза, произнести хоть слово – и все покорены!
Она не чопорна, в ней нет ложной скромности, на неё ориентируются и с ней считаются – ему это было важно – однокурсники. Она воодушевляет, окрыляет, хочется перевернуть мир и совершать чудеса («не подвиги»). С ней хочется состариться, окружив себя кучей детей и внуков – пять, нет, десять детей! И она снизошла до общения с ним – дагестанцем, хотя калмыки – она была калмычка – недолюбливают нас, дагестанцев.
За время каникул я узнала всё до нюансов. Я была за друга рада, очень! И уже в следующие зимние каникулы он привез её знакомиться с родными, уверен был, что примут его любовь. Не приняли! В категоричной, беспощадной, жестокой форме. Не церемонясь…
Это было шоком для него… Они пришли ко мне разбитые, раздавленные. Девушка стояла в растерянности, прижавшись к стене в коридоре. «Заходи», – взяла я ее за руку. Она взглянула на меня, попыталась улыбнуться: «Спасибо». И всё! Мы с ней подружились сразу, мгновенно, и раз и навсегда приняли друг друга, словно родные сёстры.
Они вернулись в Москву, продолжили учебу, но оставались еще её родители, которые были в полном неведении. В очередные каникулы они поехали в Калмыкию. Там – крепкая семья, дружная, любящая; она – старшая из детей, единственная дочь, мама – рачительная домохозяйка, папа – известный в Калмыкии хозяйственник, коммунист, директор процветающего колхоза. Думаете, они были рады?! Конечно, нет, не такая репутация у наших дагестанских парней! Однако любящий отец не выгнал их с порога. Но и принять её выбор не смог. Поступил дипломатично: «отпустил» жениха к родителям «разговаривать» о свадьбе и спрятал дочь. Сделал ей в вузе академический отпуск и отрезал жениху пути к ней: ни позвонить – тогда же и мобильных телефонов не было ещё, в 80-е годы – ни приехать…
Друг мой никогда не отчаивался: он тоже взял академический отпуск и поехал чабановать в калмыцкие степи, выбрав кошару поближе к любимой. Год или полтора чабанил, искал встречи с ней, ждал весточки… И практически выкрал свою любимую у отца.
Вернулись в Москву, восстановились в вузе, даже смогли со своим же потоком получить дипломы. А потом сделали новую попытку. Моя подруга была уже беременна. Приняли их калмыки, помогли молодой семье. Зятя отец девушки полюбил как родного, определил на работу, вместе с сыновьями подключил к своей деятельности. Родился у них один ребенок, второй. К этому времени они уже переехали в свой маленький домик, «коттеджик», как они говорили. Мой друг вполне оправдал ожидания её отца, стал его надежной правой рукой, быстро схватывал, с жадностью работал, не ленился, пахал самоотверженно. И пошли результаты: бизнес появился, уже не было проблем с деньгами, и потянуло его дальше. И вылетел птенец из гнезда! И получилось! Развернулся, даже за границу распростёр свои бизнес-проекты.
А его родители просто вычеркнули сына из жизни: не искали, не переживали, как будто его и не было. Знаете, что он сделал первым, едва появились свободные деньги?! Он приехал в Махачкалу и купил родителям роскошную квартиру. Потом дачу, затем каждой сестре по квартире, всем племянникам…
Мой друг зла не помнил, словно и не прогоняли его. «Не старайся, – говорила я ему, – не оценят, ещё и позавидуют, а зависть родства не знает».
Квартиру своей семье в Махачкале он купил в последнюю очередь, небольшую, но в самом престижном районе. Перевез туда жену с двумя дочками; здесь у них появился и третий ребенок – сын, назвали именем его отца. Имя матери уже носила его вторая дочь. И хотя оба родители были живы и здравствовали, обживая недвижимость, которой щедро одаривал их нелюбимый сын, внуками они практически не интересовались.
Я знала, что он купил квартиру в Москве, даже за границей что-то приобрёл. Планы были, конечно, масштабные, далеко идущие, но мы предполагаем, а Всевышний располагает…
Шли те самые 90-е годы. Декабрь, близился Новый год, жена, дети ждут, а его нет. По всем привычным каналам связи его никто не может найти. В голову приходили самые страшные мысли. А что ещё думать?!
Его искали несколько месяцев, а весной, когда растаял снег, милиция сообщила, что его тело обнаружено в глубоком Подмосковье, с пулей в затылке…
Бедные малыши, они толком и не запомнили его, сын был вообще крошкой. А родственники, как грифы, уже кружили над ними. Какие дети, да что им дети! Выставили мою подругу практически в одночасье (я помогала собирать детские вещи). Так, ни с чем, как пришла, так и ушла она из их жизни.
Худо-бедно родители и братья помогли ей поднять троих детей. Один за другим они поступили учиться в Москве, а она работала, снимала жилье в Москве. Ни один из детей не разочаровал её: они взяли лучшие качества своих родителей – красоту, ум, мудрость. Вторая их дочь, та, что носила имя свекрови, получила возможность поехать по обмену учиться за границу, очень преуспела в учебе, решила остаться там жить. Через 15 лет к ней присоединилась и старшая дочь с семьей, а затем и моя подруга с сыном, который с гордостью носит имя деда, её свекра, гордится дагестанской фамилией и дагестанскими корнями. Рассказывая мне о своей жизни, о детях она через слово, как мантру, повторяет: «мы же дагестанцы», «с нашими дагестанскими фамилиями», «как все дагестанцы», «по-дагестански». Это словно невидимая нить связывает её с ним, с любимым человеком, с отцом детей.
А родня так и не приняла ни их, ни участия в их судьбе. Хотя моя подруга, не обращая на это внимания, все равно регулярно привозила детей в Дагестан, сообщала родителям и сёстрам о том, что приехали дети их сына и брата, а в ответ – тишина… Пару раз одна из сестёр встречалась с детьми, но словно из любопытства. На свадьбу тоже две сестры приехали, «пустые», вели себя – до неприличия, как злорадствующие соседки: сидели, поджав губы, словно разочарованные тем, что всё слишком хорошо у племянников.
Нам много лет, мы пожилые уже люди. Моя подруга так и не вышла замуж, не было в её жизни других мужчин, да и не искала она этого никогда: любовь – это редкое счастье, если она есть, то навсегда. Живет в окружении любящих детей, зятьёв, невестки и внуков, обласканная их любовью и памятью о том счастье, которое подарил ей, калмычке, мой друг дагестанец. «Все так хорошо сложилось, все так успешны и благополучны, что мне кажется, всё это во сне», – говорит она, сохранившая верность своей первой и единственной любви, не предав память об отце своих детей, с честью пройдя испытание любовью.
Раисат Хайбулаева
Рубрика:
