Поэт В.Хлебников, после Маяковского второй по популярности русский футурист, оказался в Дагестане в первый раз летом 1903 г. с геологической экспедицией. Это было после окончания гимназии и перед началом учёбы в Казанском университете.
Ольга Самородова в воспоминаниях «Поэт на Кавказе» пишет: «Судя по его рассказам, его … как-то особенно хорошо встречали в Гунибе. И воспоминание о пребывании его там, как он сам признавался, было одно из самых хороших и дорогих ему». А когда осенью 1921 г. Ольга поинтересовалась планами поэта, он ответил: «Буду пробираться в Горскую республику. Там, говорят, дают всем даром обувь, одежду». Но Горская республика к этому времени уже не существовала.
Биограф Хлебникова и автор книги о нём Софья Старкина приводит подробности второй поездки: «Хлебников был лёгок на подъем и совершенно непритязателен в быту, поэтому он запросто мог выйти на любой станции и остаться на несколько дней, а то и больше, в незнакомом месте. Так случилось и осенью 1921 г., когда он ехал из Армавира обратно в Баку. По дороге Хлебников заехал в Дагестан, где был только однажды, в юности, и где у него не было никаких знакомых. В ауле около Дербента, среди горцев, он провел две недели. Хлебникова задержала удивительная природа этого края.
Но Хлебников забыл, что теперь настали совсем другие времена и без ведома государства уже нельзя было ступить ни шагу. Документов на проезд в Дагестан у него не было, и его арестовала ЧК. Впрочем, вскоре поэта выпустили и он уехал дальше, в Баку».
Об этом приключении Хлебников рассказывает в большом стихотворении:
Ручей с холодною водой,
Где я скакал, как бешеный мулла,
Где хорошо.
Чека за 40 верст меня позвала на допрос.
Ослы попадались навстречу.
Всадник к себе завернул.
Мы проскакали верст пять.
«Кушай», – всадник чурек отломил золотистый,
Мокрый сыр и кисть голубую вина протянул на ходу,
Гнездо голубых змеиных яиц,
Только нет матери.
Скачем опять, на ходу,
Кушая неба дары.
Кони трутся боками, ремнями седла.
Улыбка белеет в губах моего товарища.
«Кушай, товарищ», – опять на ходу протянулась рука с кистью глаз моря.
Так мы скакали вдвоем на допрос у подножия гор.
И буйволов сухое молоко хрустело в моем рту,
А после чистое вино в мешочках и золотистая мука.
Далее после описания красот природы гостеприимного Дагестана, где даже чекист угощает чуреком, сыром и вином, поэт рассказывает о своем отъезде и, несмотря на злоключение, тепло прощается со страной гор:
Через день Чека допрос окончила ненужный,
И я, гонимый ей, в Баку на поезде уехал.
Овраги, где клубилася река,
В мешках внезапной пустоты,
Где сумрак служил небу.
Я узнавал растений храмы,
И чины, и толпу.
Здесь дикий виноград я рвал,
Все руки исцарапав.
И я уехал.
Овраги, где я лазил, мешки русла пустого, где прятались святилища растений,
И груша старая в саду, на ней цветок богов – омела раскинула свой город,
Могучее дерево мучая деревней крови другой, цветами краснея,—
Прощайте все!
Прощайте, вечера, когда ночные боги, седые пастухи, в деревни золотые вели свои стада.
Бежали буйволы, и запах молока вздымался деревом на небо
И к тучам шел.
Прощайте, черно-синие глаза у буйволиц за черною решеткою ресниц,
Откуда лились лучи материнства и на телёнка, и на людей.
Прощай, ночная темнота,
Когда и темь и буйволы
Одной чернели тучей
И каждый вечер натыкался я рукой
На их рога крутые,
Кувшин на голове
Печальнооких жен
С медлительной походкой.
(1921)
Впечатления от Дагестана отразились в нескольких его стихотворениях, например, в этом:
Цыгане звезд
Раскинули свой стан,
Где белых башен стадо.
Они упали в Дагестан,
И принял гордый Дагестан
Железно-белых башен табор,
Остроконечные шатры.
И духи древнего огня
Хлопочут хлопотливо,
Точно слуги.
(1921)
Подготовила Гульнара Асадулаева
