Ей казалось, что она никогда не справится с этим гнетущим чувством неприязни. Хадижат испытывала его каждый раз при взгляде на жену отца, да, именно так она называла ее: бутталщар, что дословно переводилось как «жена отца». Она ни разу не произнесла слова мачеха, ни разу не назвала ее по имени. Эпизод за эпизодом, словно прокручивался сериал, перед девушкой оживали картины их невеселой жизни. А горечь и боль в нее привносила она сама, Хадижат.
…Вот Алипат наряжает ее утром 1 сентября. Вплетает в красивые косы пышные банты и перебрасывает их на грудь: «Ссурух1и! Фея! – восторгается она малышкой. – Посмотри, папа, какая красивая у нас дочь! Вся школа будет на нее смотреть!»
– Спасибо, Алипат! Она красавица благодаря тебе, – говорит отец.
А Хадижат выбегает из комнаты и распускает банты в косичках:
–Это не ты, это мама меня такой родила, ты завязала мне косы этими дурацкими бантами? Вот тебе! Я развяжу их!
Папа рвется ее наказать, но Алипат и тут пытается найти выход:
– Она права, не ругай ее. Действительно, от тугих кос голова может заболеть. Пусть идет с хвостиками...
Каникулы. Весь класс едет на пикник в ближний лес. Папа же собирается отправить Хадижат в селение к бабушке. Хадижат, заливаясь слезами, просится с классом. Алипат уговаривает отца отпустить девочку, ведь все едут! В лесу, расшалившись, Хадижат спотыкается о пенек, падает и расцарапывает коленки. Вернувшись домой, она кричит Алипат: «Это ты, ты заставила меня поехать на пикник, из-за тебя я упала…»
Старшие классы. Провалена четвертная контрольная. И тут виновата Алипат. Жена отца заставляла Хадижат лечь в девять часов, говоря, что режим очень важен, и поэтому Хадижат «не успевала доучить тему, выполнить домашнее задание, и как тут было не получить плохую оценку!»
Выпускной вечер… Ну как тут без «черного сглаза» жены отца! Ведь перед вечером отец вынул из ящика своего стола бархатную коробочку и надел на палец Хадижат красивое кольцо с бриллиантами.
– Это твоей мамы, носи как память, – сказал он дочери. Но, встречая рассвет на морском берегу, Хадижат, опустив в море руки, не заметила, как «слизнула» драгоценное кольцо набежавшая с приливом пенная волна…
И так день за днем, месяц за месяцем, год за годом. Иногда по ночам девушка просыпалась оттого, что во сне ей виделась мама. Она подходила и смотрела на дочь странным, как будто укоряющим взглядом. Хадижат казалось, что это из-за женитьбы отца на Алипат… И она подогревала свою нелюбовь к мачехе, вспоминая эти сны…
– Я ненавижу ее, ненавижу! Она украла у меня отца, – говорила девочка подругам, когда те, побывав у нее дома, делали комплимент красивой обстановке, но больше – гостеприимству и кулинарному искусству Алипат.
Хадижат с ужасающей ясностью вспомнила позавчерашний день, когда она, прогуляв занятия в институте, вернулась домой за полночь (благо, отец был в отъезде). Увидев встревоженное лицо и заплаканные глаза «жены отца», на ее робкое «Слава Всевышнему, ты жива, вернулась…», она насмешливо, с нотками истерики в голосе заявила:
– А ты мечтала, что я не вернусь? Что меня изнасилуют, убьют, закопают, потеряют? Что ты избавишься от меня?
– Что ты говоришь, доченька?! Я беспокоилась, да и папа твой в отъезде сейчас. Звонил, спрашивал! Я как могла успокаивала его, но беспокоилась ведь…
– Не беспокойся! Обо мне есть кому побеспокоиться, – вдруг вырвалось у Хадижат. И сама не зная, зачем она это говорит, но движимая желанием причинить мачехе боль посильнее, она вновь повторила:
– Да, не беспокойся обо мне! Та, которая заменила мне мать, та, которую любит мой отец, та, которая придет сюда, когда ты уберешься, табеспокоится обо мне!
С непонятной себе внутренней радостью Хадижат смотрела, как отливает кровь от лица Алипат, как бессильно опускаются ее плечи, как темнеют, наливаясь слезами, глаза, дрожат губы… «Так ей и надо, будет знать», – как молоток стучало в ее голове. Но ни разу не пришла мысль:чтО должна знать эта тихая, так старающаяся примириться с ней женщина, изо дня в день терпевшая ее укоры и наговоры.
Как победительница прошествовала она к себе в комнату, повторяя про себя вновь и вновь: «Так ей и надо! Так ей и надо!..»
Легла спать, утром встала, и, нарядившись, хлопнула дверью, отправляясь в институт. Хадижат не насторожило, что в доме не пахло утренним кофе, который мачеха, несмотря ни на какие ссоры, готовила ей, что она не вышла, не позвала завтракать, не проводила до двери со словами «Да хранит тебя Аллагь»…
День прошел весело. Во время большой перемены, когда девушка шла в другой корпус на лекцию, ей позвонил отец.
– Я на занятиях, папа, а шум – потому что иду в другой корпус, лекционный зал у нас там.
– Я не могу дозвониться до Алипат, – встревоженным голосом продолжил отец.– После занятий не задерживайся, иди домой и скажи матери (тут на лице Хадижат появилась злая гримаса), чтобы перезвонила мне. Я хочу предупредить, что сегодня вернуться не могу, работы много. А по вам обеим очень соскучился. Слушай, а может, сказать, чтобы она приехала ко мне с тобой на выходные? Здесь красиво, есть где отдохнуть, и вернемся все вместе. Да, это хорошая идея! – подытожил он разговор. – Так и сделаем. Целую тебя, моя родная.
– Родная… – проворчала Хадижат, когда отец отключился.– Твоя жена тебе родная! Не я! Ненавижу! – она с трудом сдерживала слезы. И с радостью согласилась на уговоры подружек «убежать» с лекции на новый фильм.
Потом она уже сама напросилась с ними в кафе, где те познакомили ее со своими «парнями».
– Парень – от слова «пара»,– смеялись однокурсницы, – надо и тебе найти пару! Есть у нас один друг…
Но ты же у нас красавица-скромница, папа тебя контролирует, звонит в день по сто раз…
– Я сама себе хозяйка, и папа всегда делает то, что я говорю!
– Но он же видит, как мачеха портит тебе жизнь…
– Это скоро кончится, вот посмотрите, кончится, – перебила Хадижат подругу. – Хватит об этом, давайте уже, знакомьте меня с «парой».
– Уже звоню…– один из ребят взял в руки телефон. – Мирза, мы тут в «Янтаре» тусуемся, приходи, третьего не хватает, – сказал он и что-то прибавил на родном языке…
***
…Парень, которого друзья однокурсниц позвали принять участие в «тусовке»,был красивым, но во взгляде его темных с длинными ресницами глаз было что-то такое, что Хадижат захотелось убежать от него…
– Он какой-то злой, кажется,– поделилась она впечатлением с девочками в «дамской комнате».
– Ну, он всегда молчит, пока не примет… Зато потом заведется, – остановить невозможно, – захихикали подружки. – Пошли, а то еще обидятся!– И снова захихикали, переглядываясь, как будто знали что-то, чего ей знать было необязательно.
Да ей и не хотелось ничего знать. Мысль, что она будет гулять допоздна, а жена отца – беспокоиться, возбуждала ее. «Так ей и надо! – думала она, – пусть понервничает!» Хадижат не беспокоилась, что Алипат сообщит отцу: она знала, что мачеха будет «беречь папины нервы, не надо папу расстраивать, у него сердце больное, работа тяжелая…» – злорадно вспоминала Хадижат слова, которыми та старалась «гасить» любую ссору, любой скандал.
– Ну что, по коням? – сказал один из ребят. Компания дружно поднялась из-за стола и направилась к выходу. Хадижат краем глаза заметила, что расплачивался Мирза.
Девушки побежали к машине, но когда Хадижат последовала за ними, Мирза дотронулся до ее плеча:
– Погоди, садись в мою, – парень мотнул головой в сторону. Проследив за его взглядом, Хадижат увидела припаркованный у тротуара «Ауди» с поднятым верхом.
– Но…– начала было она, однако Мирза крепко взял ее под локоть и повел к машине.
… Сначала они ехали за машиной, на которой уехали их друзья. Затем девушка вдруг заметила, что машина резко свернула и поехала в сторону загородного пляжа.
– Куда мы едем? – спросила она.
– Уже приехали, – ответил Мирза и резко затормозил. Перед ними с тихим шипением катились на берег низкие волны, было уже совсем темно и на пляже не было никого видно.
Мирза повернулся к Хадижат и сказал, чтобы она подождала несколько минут снаружи. Выходя из машины, краешком глаза увидела, что Мирза открыл «бардачок», а в нем – шприцы… Неприятная догадка кольнула ее, но она поспешила успокоить себя: «Наверное, он болен, и надо делать уколы по часам..».
Девушка стала прохаживаться по кромке берега, туда и обратно, поглядывая на машину. У нее слегка кружилась голова. Это было ее первое свидание, и она пыталась представить, что будет дальше…
«Наверное, он захочет обнять меня, а может, и поцеловать… Разрешить ему? Нет, он подумает, что я совсем легкомысленная… Нельзя целоваться сразу на первом свидании…»
Вдруг она осознала, что Мирза уже долго не выходит из машины. «Интересно, почему? Может, он не может сделать себе укол? Предложить ему помощь? Я же умею… Не стыдно это? А вдруг он решит, что я наглая… Подожду еще минут пять…» – решила она про себя и намеренно пошла вдоль берега, отдаляясь от машины.
Так прошло еще несколько минут. Вконец обеспокоившись, Хадижат пошла к машине с твердым намерением сказать, чтобы Мирза немедленно отвез ее домой. Приблизившись к машине, она увидела, что Мирза сидит, закинув голову назад, закрыв глаза… Рукав рубашки завернут, рука бессильно висит вдоль тела…
– Мирза, Мирза, – вначале тихо, а потом все громче начала звать Хадижат. Но Мирза не подавал признаков жизни…
– М-м-мирза, он…, – кричала в трубку Хадижат подруге, но та никак не могла понять, что случилось:
– Что ты плачешь? Он что, изнасиловал тебя? Ударил? Нет? А что ты ревешь…Объясни, наконец, что он сделал!?
– Он … он… молчит… кажется, он… кажется, он умер!
– Как умер? Его убили? Ты убила его? Говори адрес, давай…
– Мы… мы приехали... он привез меня на загородный пляж…
***
Скорая, полиция и подруги с «парами» приехали одновременно!
Хадижат сидела на песке, вся в слезах…
– Передозировка, – бесстрастно констатировал врач. – Забирайте.
И пока санитары грузили тело в машину, обратился к Хадижат:
– Вы тоже принимаете наркотики? На учете стоите? Что он ввел себе?
… Расспросы продолжились в полиции. Было уже под утро, когда полицейский УАЗик подвез ее к дому.
А дома ее ждал отец, который вернулся из командировки, так и не дождавшись звонка от жены.
– Что случилось? Где ты была? Где Алипат? Опять ушла? Вы снова поссорились?– закидал он Хадижат вопросами. Но девушка лишь плакала, глядя себе под ноги. А в голове вдруг мелькнула мысль: «Была бы Алипат дома, она бы сейчас все разрулила, как и всегда…»
Она проплакала всю ночь, понимая, что сейчас ей могла бы помочь только «жена отца», Алипат, которая обняла бы ее, прижала к груди, и только ей смогла бы сейчас рассказать Хадижат, что с ней случилось, что она пережила, и только она смогла бы успокоить отца и саму Хадижат своим неизменно тихим, спокойным голосом.
Но утром в дверь позвонили. Это пришли родственники Алипат, не для того, чтобы в очередной раз примирить ее с «бутталщар», а для того чтобы, наконец, взять у ее отца шариатский развод.
– Давай, Мустафа, позови дочь и скажи ей, что вы разводитесь. Пусть приведет к тебе ту, которая, как она говорит, заменила ей мать, – услышала Хадижат голос брата Алипат.
Отец, растерянный, сидел на стуле во главе стола, его руки беспомощно лежали на скатерти…
– О чем вы? Кто заменил ей мать? Алипат всегда была рядом с ней, и никого больше.
– Но твоя дочь так не считает, – услышала Хадижат через прикрытую дверь.
…Закрывшись в своей комнате, захлебываясь бессильными, не приносящими успокоения слезами, она вдруг поняла, что Алипат была для нее даже больше, чем мать. Что уход «жены отца» обнажил всю неприглядность ее собственного поведения. И что если Алипат… если мама не вернется, не будет ей прощения…
