О трагедии, случившейся сорок лет назад в семье махачкалинских азербайджанцев Керимовых, тогда говорил весь город. Оставив сиротами восьмерых детей, в родах умерла тридцатишестилетняя женщина – Хаджар. Я знала эту семью: в те годы местные азербайджанцы все ходили друг к другу на свадьбы и на соболезнования уже только потому, что земляки.
Супруги Керимовы жили дружно, в любви и согласии, радовались своим подрастающим детям. Хаджар занималась домом и воспитанием детей, Джалал много работал, чтобы обеспечить большую семью. Горе пришло в их дом, как обычно и бывает, нежданно-негаданно, хотя они ждали не беды, а очередного малыша, восьмого ребенка. Но роженица умерла от потери крови.
Помню, как безутешно плакали в те дни не только родные Хаджар, но и те, кто даже не знал ее лично. Плакали, глядя на ее растерянных, испуганных детей, старшей из которых было четырнадцать. Несчастные дети не знали, где искать утешения: отец был убит горем, никого не видел и не слышал, бабушка обезумела от потери дочери.
…Суета траурных дней закончилась, и все разошлись по своим делам и домам. Джалал еще долгое время не мог прийти в себя: казалось, мир рухнул, а он остался под его обломками. Не было сил жить и карабкаться вверх. От крайнего отчаяния Джалала спасали дети – они требовали его постоянного внимания. А он жалел только об одном: что это горе случилось не с ним, а с Хаджар – мама детям нужнее, особенно если семеро из восьми детей – девочки.
Многие советовали Джалалу отдать детей в интернат или распределить по родственникам, но он и слышать об этом не хотел. Хотя не знал, как справится с детьми один. Свою новорожденную девочку Джалал назвал Наидой и отдал в Дом ребенка. Написал расписку: если не заберет до трех лет, то органы опеки могут отдать ее в приемную семью. Другого выхода у него в тот момент и не было: никто из родных не хотел видеть ребенка, считая его причиной смерти Хаджар. О том, чтобы взять девочку в семью, и речи не было.
Шло время, которое если и не лечит, то притупляет боль. Держаться Джалалу помогали многочисленные заботы: некогда было уходить в глубокую депрессию: семь пар детских глаз напряженно следили за его настроением. Спрятав свою боль глубоко в душе, Джалал жил, работал, решал бытовые проблемы, помогал детям в учебе, старался каждую свободную минутку быть с ними рядом. После смерти матери старшие девочки резко повзрослели, взяли на себя многие домашние проблемы и заботу о малышах.
Прошло почти три года. Родные и близкие не раз предлагали Джалалу жениться хотя бы ради детей, ведь вдовцу не было еще сорока. Но он долгое время и слышать об этом не хотел. Позже понял: он должен привести в дом жену ради своих девочек: рядом с ними должна быть женщина, которая поможет им в такой сложный период взросления, подготовит к будущему замужеству. Но кому нужен небогатый вдовец с таким приданым – живущий в коммуналке на семнадцати квадратных метрах?
Джалал не думал о любви, о том, будет ли его жена привлекательной внешне, молодой, он молился только об одном: чтобы женщина, которую он приведет к детям, была доброй, чтобы хоть немного согрела души его осиротевших детей. О том, чтобы судьба, решив компенсировать свой страшный удар, готовила ему встречу с молодой и прекрасной во всех отношениях женщиной, он и не мечтал. Не до любви ему было: в его душе, с тех пор как умерла жена, как будто выключили свет.
С двадцатичетырехлетней лезгинкой Людмилой Джалала познакомили их общие друзья. Она работала медсестрой в детском санатории. Джалал до последнего не верил, что молодая женщина, узнав о детях, согласится на брак с ним. Людмила была не только доброй, как он хотел, но еще молодой и красивой. Ей, как и Джалалу, довелось узнать горечь потери и раннее вдовство. Людмила жила с мужем в Баку, он был военным и неожиданно прямо на учениях умер от аневризмы аорты. В неполные двадцать два года вдова с годовалым сыном вернулась домой, в Махачкалу. Варианты устроить свою жизнь у Людмилы были, но она долгое время отказывала потенциальным женихам.
– Почему замуж не выходишь, принца ждешь? – спрашивали подруги.
– Жду обычного нормального мужчину, который не будет пить, курить, будет настроен на семью и отвечать за нее. Если встречу такого, может и попытаю счастья еще раз.
Каким же было удивление близких, когда Людмила сказала им о Джалале. Родители даже слышать не хотели, родные и подруги отговаривали: надо с ума сойти, чтобы решиться взвалить на себя восемь чужих детей! Ради чего? Может, Джалал сказочно богат? Но он жил с детьми в крохотной коммунальной квартире. А ведь у Людмилы есть еще и свой ребенок...
Этот же вопрос повторил ей и Джалал. Глядя ей прямо в глаза, он спросил:
– Люда, ты хорошо подумала? У меня восемь детей....
Сейчас Людмила Юзбековна уже не помнит, почему тогда согласилась на брак с Джалалом, несмотря на протест родителей, на то, что отговаривали все без исключения. То ли ей стало жаль этого мужчину, сломленного горем, то ли подумала о его детях, пожелав отдать им тепло и любовь своего нерастраченного сердца. А может, это была просто судьба, от которой никуда не денешься, какой бы невероятный сценарий она ни написала.
Но молодая женщина, решившись на такой шаг, и представить себе не могла всех трудностей, которые ждали ее в семье мужа. Она думала о том, как найти общий язык с детьми, как все успеть. Но надеялась на опыт: ведь до этого работала в детском санатории, привыкла заботиться о приезжих детях, их в санатории всегда было много.
Но ее ждали другие испытания: бывшая теща Джалала жила в соседнем доме и приходила к ним каждый день. На правах бабушки детей она вмешивалась во все, была придирчива и всем недовольна. А порой Людмила видела в ее глазах такую откровенную ненависть, что ей становилось не по себе. Поначалу волновала и другая проблема: после походов к бабушке и разговоров с ней меняли отношение к ней старшие дети. Людмиле было до слез обидно, ведь она отдавала своей новой большой семье всю душу, время, силы. Ради них ушла с любимой работы, понимая, что надо хоть немного поднять младшеньких, а главное – согреть их замерзшие сердца. За что же к ней так относится их бабушка? Людмила не жаловалась мужу, старалась понять пожилую женщину, потерявшую дочь: нелегко матери видеть вместо своей Хаджар в ее доме, с ее детьми и мужем, другую женщину.
Джалал помогал как мог строить отношения с детьми. Старался сделать все, чтобы между ними было понимание. А ее просил только об одном – потерпеть. И Людмила терпела, а уже через какое-то время так привыкла к детям, что не чувствовала ни обиды, ни груза проблем, ведь это ее семья, а своя ноша плеч не давит.
Она все время была дома, с детьми. Первым ее маршрутом из дома была дорога в Дом ребенка. Она стала навещать маленькую Наиду, твердо решив для себя забрать ребенка в семью. Малышке тогда было два года и восемь месяцев. Через месяц после того, как они поженились, Людмила отнесла в Дом ребенка все необходимые документы, одежду для девочки и позвала с собой мужа: нужна была подпись отца. Джалал растерялся, заранее зная, как примут ребенка родственники Хаджар, как расстроятся старшие дети. Но Людмила настояла: ребенок ни в чем не виноват, и, имея отца, брата и сестер, Наида не должна жить в приюте.
Возвращение малышки в семью долгое время не могли простить Людмиле родственники Хаджар. И понимая их боль, она опять и опять прощала им нападки и упреки: «Ничего, потерплю, зато девочка будет в семье. Теперь ее у нас уже никто не отнимет».
Так они и жили: семья из одиннадцати человек на семнадцати квадратных метрах коммуналки в финском домике. Они с Джалалом спали на кухне, детей кое-как размещали в комнате. Людмила с головой ушла в воспитание детей, она учила с ними уроки, лечила их простуды и травмы, ходила на родительские собрания, играла и гуляла с малышами. Днем было особенно сложно: старшие должны были заниматься уроками, а младшие, и в их числе ее сын Эльдар, дружно играли втроем. Людмила обивала пороги всех соответствующих учреждений, но безрезультатно. Семье, в которой росло десять детей, отказывали, как и всем: мест в садиках нет, ждите. Отчаявшаяся Людмила написала о своей проблеме Валентине Терешковой, и результат не заставил себя ждать: вскоре ее пригласили в районо и разложили перед ней адреса всех городских садиков на выбор. В тот же день им дали два места в садик.
О совместных детях супруги вначале и не думали. Людмила хотела общего ребенка, но не говорила об этом мужу. А Джалал то ли боялся, что она всю свою любовь отдаст последышу, обделив его детей, то ли в самом деле детей им и на двоих хватало. Но все же через три года после того, как они сошлись, в семье появился десятый ребенок, их младшая общая дочь Бяимь.
Чуть позже им помогло еще одно подобное обращение, на сей раз в газету «Правда». Друзья семьи написали, как Керимовы, имея десять детей, живут на семнадцати метрах. В доме, который был выделен для таксопарка, им дали трехкомнатную квартиру на пятом этаже. Но после условий, в которых они до сих пор жили, эта трешка казалась им раем.
Постепенно супруги определились со всеми детьми: выдали замуж дочерей, женили сына Джалила. Не успели сыграть свадьбу только Эльдару, сыну Людмилы от первого брака: он скоропостижно скончался в двадцать восемь лет от той же болезни, что и его отец: от аневризмы аорты.
Людмила думала, что сойдет с ума от горя. А сочувствующие ей близкие, видя ее страдания, задавались вопросом: почему судьба так жестока к этой доброй самоотверженной женщине, так много любви и тепла отдавшей чужим детям?
Но божественная логика непостижима. Может, и в самом деле правы говорящие: Всевышний заставляет больше страдать тех, кого любит и кем доволен. Он дает им самые большие испытания, проверяя их душу.
Людмила не озлобилась на весь мир, как это часто бывает с другими, не кляла судьбу, она смирилась и попросила Всевышнего сберечь ее остальных детей. Заира и Рейхан пошли по стопам Людмилы, стали медсестрами. Она устроила Рейхан в поликлинику, где работала сама. Девочке нужен был стаж, благодаря ему Рейхан поступила на вечернее отделение медколледжа.
Солмаз – особая гордость Людмилы: она с отличием окончила финансово-экономический колледж, а потом еще и московский вуз. Сейчас работает в управлении соцзащиты.
Дети выросли, разлетелись по своим семейным гнездам. Некоторые из них уже и сами стали бабушками, есть внуки и у сына Джалиля.
Когда Людмила родила Бяимь, их с Джалалом общую дочь, в семье стало десять детей, и мать-героиню наградили Орденом материнской славы III степени, а в 2014 году супружеской паре Керимовых медаль «За любовь и верность» вручил Глава республики Р. Абдулатипов. Есть у них еще множество почетных грамот.
– Я рада, что у моих детей все хорошо, мои девочки удачно вышли замуж и живут в мире со своими мужьями и детьми. Все хорошо и у нашего единственного сына Джалиля. Дети часто навещают нас, звонят каждый день, они к нам с отцом привязаны очень. Как иллюстрация слов Людмилы телефон во время нашей беседы не умолкал: ей звонили дочери, внуки, узнавали, когда она будет дома.
Людмила улыбается:
– Иногда Джалал обижается: почему дети только мне звонят? Но я знаю, ему это приятно.
– Тридцать восемь лет жизни Вы отдали чужим детям, неужели никогда не жалели об этом? – спрашиваю я Людмилу, но она искренне не понимает моего вопроса:
- Они не чужие, они мои дети. Я боюсь за них, молюсь о том, чтобы с ними ничего не случилось, они мне одинаково дороги. Чувствую их боль и горе, пропуская все, что с ними случается, через свое сердце. Как я страдала, когда погиб единственный сын нашей дочери Диляры, когда серьезно заболела другая наша дочь Рейхан. Когда в первом браке не сложилось у сына Джалила – я спать не могла от переживаний. Это мои дети, и по-другому я никогда о них не думала.
– Вы их и в самом деле любите, это заметно, – сказала я, но взаимная ли это любовь? Сейчас даже родные дети не всегда достаточно благодарны.
Людмила смущенно улыбается:
– Думаю, что они меня тоже любят. Когда восемь лет назад у меня случился инсульт, рядом со мной в больнице были все мои дети. Наша дочь Заира работает в госпитале, и уже утром следующего дня она перевезла меня из больницы скорой помощи к себе. Все дни мои девочки не отходили от меня, ухаживали за мной, плакали, когда мне было плохо. И может быть, именно их слезы помогли мне выкарабкаться: я не могу видеть, когда мои дети плачут.
Старшие дочери называют ее тетя Люда, как и в самом начале. Они были подростками, когда она пришла в их дом, и нужно было время, чтобы привыкнуть к той, которая займет место мамы в доме, в сердце отца. Людмила не торопила это время, она просто любила детей, которых приняла всем сердцем, была им мамой, заботилась, оберегала и не думала о благодарности. Младшие дети сразу же назвали ее мамой и всей душой потянулись к ней. Старшие привыкли к ней и полюбили чуть позже.
– Тетя Люда никогда не была нам мачехой. Мы не называем ее мамой только потому, что мы знали и помним нашу маму. Но тетя Люда все равно стала нам мамой: доброй, любящей, ласковой, заботливой. Благодаря тете Люде у наших детей есть самая лучшая на свете бабушка. Нам с ней всегда уютно и тепло, и потому все мы любим приходить в родительский дом, знаем: нас там всегда согреют, успокоят, дадут правильный совет. Да и делимся мы нашими проблемами и заботами не с отцом, а с тетей Людой. Какая же она мачеха? Она самая что ни на есть родная мама. Роднее просто не бывает.
Опубликовано: журнал "Женщина Дагестана", № 7-8, 2016 г.
