Гюльбоор Шауловна Давыдова (1992- 1983) – виноградарь, звеньевая колхоза имени Кагановича. За неустанный труд в тылу она была награждена медалью «За оборону Кавказа». Звание Героя Социалистического труда получила в 1949 г.
Начав готовить материал о Гюльбоор Давыдовой, перечитав все публикации о её жизни, трудовых и общественных подвигах, ловила себя на мысли – откуда брались силы? Что помогало переносить те немыслимые трудности, вставать и идти дальше?
Какой она была, Гюльбоор Давыдова? Что любила носить? Как встречала гостей? Как смеялась, как плакала? Я понимала, что вряд ли кто-то из её ровесников остался в живых, но повезло – живы ещё люди, лично знавшие Гюльбоор и готовые рассказать о её неутомимом духе, светлой, широкой душе, умении стать рядом, плечом к плечу в горе и в радости…
Ещё в далёком 1973 году семейная чета дербентцев Новаховых, Лазаря и Раи, сидела буквально на чемоданах. Они распродали свои пожитки и ожидали выезда на историческую родину, в Израиль. Вдруг тетя Лазаря, Гюльбоор Шауловна, пришла к ним с просьбой: «Лазарь, Рая…. Я понимаю, что не могу вас заставить остаться здесь, но очень прошу – не оставляйте меня здесь одну. Уезжать отсюда не могу – здесь все мои родные похоронены, да и мне уже немного осталось на этом свете жить. Вы мне родные люди, вот похороните меня и поезжайте с Богом».
И остались Новаховы в старом добром городе со своей легендарной тетей. Спустя 10 лет, в 1983 году, умерла и она… Позже и любимый муж Раи, Лазарь, умер… Сегодня Рая Новахова – практически единственный источник ярких, колоритных воспоминаний, и нам посчастливилось собрать их и рассказать вам, дорогие читатели.
Гюльбоор родилась в большой семье горских евреев – пять сыновей и пять дочерей было в доме. Земля в Хошмензиле благодатная, все работали в поле, с детства были приучены к труду, а чувство локтя с первых дней жизни было частью существования – поодиночке крестьяне не могли ни поле вспахать, ни сад собрать, ни огород вырастить.
Гюльбоор была младшей. Может, ей досталось чуточку больше внимания от родителей и от старших братьев и сестёр, но это совсем её не испортило – она объясняла своей тряпичной кукле, что пока не может заплести ей косичку, потому что надо телёнка напоить или цыплят накормить. Все домашние замечали, что девочка растёт с обострённым чувством справедливости и ответственности, и переживали – трудно придётся в жизни с такими качествами. Бабушка Сара молилась: «Господин наш Яхве, пожалей девочку, не дай ей испытаний по духу». Но если Бог даёт человеку дух, испытания ему предстоят неизбежно…
Выросла Гюльбоор в стройную, черноглазую красавицу, замуж вышла рано, ещё и 16 лет не было. Муж достался добрый и работящий, и в семье невестку приняли хорошо – теплая, улыбчивая, чистюля-хлопотунья, лучшей невестки и не пожелаешь. Родились дети – сыновья Давид, Рувин и дочка Либо. Жила семья небогато, но и не бедствовали, мастеровые руки всегда прокормят. Но со свержением царской власти всё враз изменилось – пришли тяжёлые годы, когда вокруг одна власть сменяла другую, в Дербенте шли бои, не работали рынки, магазины, аптеки, больницы были переполнены ранеными солдатами. Смутные были времена...
…Муж Давид тяжело заболел и умер. Осталась Гюльбоор одна с тремя детьми. Вокруг революция, голод, хаос и безвластие. А ей всего 23 года. Настали для молодой женщины бесконечные вдовьи дни, когда вся тяжесть жизни обрушивается на хрупкие плечи, и нет спины, и нет плеча, на которое можно опереться. Даже плакать Гюльбоор себе не позволяла – сыновья должны знать сильную, мужественную маму, тогда они не вырастут слюнтяями и бездельниками.
Изо дня в день изнурительная работа – и батрачить приходилось, и на чужих полях работать, но ни слова жалобы не слышал никто от Гюльбоор, ни слезинки от жалости к себе не проронила…
Слушая бабушку Раю, все время ловишь себя на мысли – молох времени и событий словно выкристаллизовал, выявил в людях главное, и с этим главным они строили новую жизнь, новую страну, новый мир… Не хочется говорить шаблонными фразами, но здесь по-другому не скажешь – такие, как Гюльбоор, и есть соль земли, на них держатся страны и народы, на них держится мир. Вот представьте себе: 1928 год, республика только становится на ноги, создаются колхозы, в каждом селе обучают грамоте и объясняют, что народ теперь – хозяин своей земли, и работать нужно сообща, и урожай с полей тоже принадлежит всему колхозу. Молодая вдова просит принять её в бригаду – в доме нет взрослых мужчин, а детей надо кормить, одевать, учить. Но домостроевские стереотипы ещё действуют – женщин в колхоз не принимают.
У Гюльбоор было особенное отношение к правильности и справедливости происходящего вокруг – она не вступала в борьбу с миром, она начинала строить свой, собственный, правильный и справедливый. В селе было 14 вдов-батрачек, собрала их всех в артель, назвала её «Красный партизан» и начала работать. Женщины взяли «под обработку» заброшенные поля, посадили виноградники, засадили огороды – и все это с песнями, с шутками, со смехом и неукротимой верой в счастливое, светлое, благодатное будущее. Женская артель, созданная спонтанно и вопреки колхозному руководству, стала вдруг выдавать рекордные урожаи! Покойная бабушка Сара учила Гюльбоор – люби свое дело, и оно полюбит тебя в ответ! Люби тесто – оно станет вкусным хлебом, люби нить – она станет добротным полотном, люби виноградную лозу – на ней созреют солнечные грозди.
Без любви нет жизни, – приговаривала мудрая Сара под монотонное жужжание деревянного веретена, и малышка Гюльбоор запомнила эту мудрость навсегда. Всем артельным вдовам-батрачкам она подавала пример трудолюбия, стойкости и любви – землю, выделенную колхозом артели, можно было показывать как пособие по агрономии. И это притом, что ни у одной из них не было специального образования, лишь желание хорошо работать, жизненный опыт и простое крестьянское чутье. Они добились таких результатов, что их вынуждены были принять в колхоз. Женская бригада же продолжала удивлять всех своими урожаями.
Время шло, дети Гюльбоор росли; старший сын Рувин, красавец, мамина гордость и опора, окончил педучилище, стал учителем в школе. Младший, Давид, после семилетки пошёл в подмастерья к сапожнику и первую пару вручную сделанных изящных модельных туфелек подарил маме. Гюльбоор примерила туфельки, накинула на плечи шёлковый платок с кистями, подаренный мужем… Дети загляделись на маму: они вдруг увидели, какая она у них красавица. Статная, с открытым лицом и теплой улыбкой, ясными глазами и густыми черными косами – недаром сваты обивали их порог много лет и просили её руки у повзрослевших сыновей. Но Гюльбоор единожды и навсегда для себя решила – только дети будут в её жизни! Дети и работа в колхозе, – поправила сама себя Гюльбоор и вновь принялась за работу.
Она вспоминала довоенные годы со светлой грустью – было много работы, но и радостей было много! Дети вдов подрастали, женились, играли свадьбы, рождались дети – чем не радость! Радовали урожаями сады и виноградники, колхоз богател. Виноградарство было традиционным для этих мест – много солнца, теплые зимы. А труд крестьян способствовал сохранению известных сортов и созданию новых.
В 40-м году старшего сына, Рувина, призвали в армию. Гюльбоор уже присматривалась к молодым девушкам – какая из них невесткой войдёт в их дом? Мирная жизнь, счастливые надежды…
Ничему не суждено было сбыться – война пришла на нашу землю. Рувина забрали сразу, со срочной службы. Давид ушёл на фронт в 42-ом… Никакая работа не была страшна нашим женщинам, никакие трудности. Лишь почтальонок боялись все – вдруг похоронка. И в 43-ем она пришла: «Ваш сын Рувин храбро воевал и погиб, защищая свое Отечество». Горю Гюльбоор не было предела, но оставалась надежда, что Давид вернётся с фронта живым и с победой.
1945-й год. Победа близка… Но почтальонка, скорбно сжав губы, еле сдерживая слёзы, положила на стол похоронку: «Ваш сын Давид героически погиб, защищая свою Родину»… Не стало больше сыновей у матери и братьев у сестры. От горя и боли слегла дочка и уже не встала. Никого не осталось у Гюльбоор. Пусть доля такая минует любого. Кто терял близких, поймет – ещё шаг, и безутешную мать поглотит омут скорби, и не будет ей дороги назад, в жизнь.
«Зачем мне жить, если рядом нет моих сыновей?» – спрашивала она себя в отчаянии и не знала ответа. За несколько дней черные косы стали белыми, яркие глаза потускнели, глубокие морщины легли на лицо.
Траур Гюльбоор не сняла уже никогда, но такая в ней была сила созидания, столько ещё могли сделать её руки, что нельзя было ей уходить, никак нельзя! Стоя у края колхозного виноградника, пришедшего в запустение за годы войны, Гюльбоор понимала – ради этих полей, людей, что на них работают, ради них она должна жить!
Чтобы возродить сорта, нужно много времени и сил, и это стало жизненной установкой для Гюльбоор. Ездила на ВДНХ, в командировки в Крым, Краснодар, собирала по крупицам селекционный материал, опыт и знания виноградарей других областей и с успехом применяла их у себя в колхозе. За высочайшие достижения в труде правительство страны в 1949 году наградило труженицу званием Героя Социалистического труда. Гюльбоор возродила практически утерянные традиционные для этих мест сорта «Хайтаги», «Нэрмэ», «Гюляби».
Можно много рассказывать и о её общественных достижениях – Давыдова двадцать лет подряд избиралась депутатом Президиума Верховного Совета Дагестана, депутатом местного Совета народных депутатов, была участницей многих всесоюзных сельхозвыставок. Имя Г. Давыдовой является самым известным из всех Героев Социалистического Труда, она является единственной женщиной – горской еврейкой, удостоенной этого звания.
Колхоз, где она работала, переименован в ее честь, сейчас это агрофирма имени Гюльбоор Давыдовой; одна из улиц Дербента также названа улицей Г. Давыдовой; известный татский писатель, народный писатель Дагестана Хизгил Авшалумов посвятил ей, великой женщине-труженице, поэму «Гюльбоор».
Тетя Рая рассказала, какой отзывчивой была Гюльбоор.
– Она была председателем колхозного женсовета, и не было такой проблемы у сельских женщин, которую не помогла бы решить Гюльбоор. Любые двери открывала, к любым чиновникам заходила уверенно – раз людям нужно помочь, ей не откажут. Отправить детей учиться в техникумы и вузы – приветствуем! Помочь с обустройством и жильем – это наш долг! Помочь женить детей – с радостью! А если беда пришла в дом – Гюльбоор рядом…
Дербентские евреи до сих пор вспоминают траурные песни-плачи Гюльбоор, из этих плачей можно было узнать о человеке столько хорошего, и каждый задумывался – а что я оставлю после себя? – продолжает тетя Рая. – Голос у Гюльбоор был сильный и красивый и не только плачем славился. И на свадьбах она пела, и легко, красиво танцевала, и радоваться могла от души, и заливаться счастливым смехом. Модницей тоже была – хоть и в трауре, но все красивое, обувь добротная, шали роскошные с шёлковыми кистями, любила костяные гребни для волос…
Подругой была хорошей, наши заботы и проблемы считала своими и на помощь спешила в любое время, хоть ночью. Хлебосольная, гостей любила, готовила легко, быстро и вкусно, – голос Раи Новаховой затих, нахлынули воспоминания о молодости, о любимом муже Лазаре и о знаменитой Гюльбоор, и слёзы навернулись на ее глаза. – Ты, дочка, напиши обязательно, что таких женщин, как наша Гюльбоор, уже нет. Разные есть – умные, красивые, трудолюбивые, достойные, но чтобы все вместе в одном человеке – нет таких! Мы все её любили и берегли, а когда она в 1983 году умерла, муж мой Лазарь, пусть Яхве одарит его Раем, надгробие аж из Житомира с огромным трудом вёз. По её завещанию написали на камне: «Матери, не дождавшейся с войны своих сыновей». И ни слова, что она герой труда, что она депутат… Вот такая она была, наша Гюльбоор.
Сулгият Булгаева
