Все время нашей встречи Ирисбат Габилова, тяжело вздыхая, повторяла: «Если бы я знала, что жизнь моего сыночка так рано оборвется и все его мечты в один миг превратятся в прах, разве я позволила бы ему идти в эту чертову милицейскую школу. Если бы я знала…». Сколько, наверное, еще матерей, потерявших своих сыновей в безысходном горе, повторяют эти же слова!
– Казалось, вот только вчера кормила его грудью, склонившись над колыбелью, пела ему красивые старинные песни, а он вдруг, в одночасье, повзрослел, возмужал. А как хотелось уберечь его от житейских бед… – Голос Ирисбат дрожит, словно только вчера на ее седую голову свалилась это страшная беда. Ее волнение и переживание невольно передаются и мне. Молча слушаю монолог убитой горем матери, не в силах прервать ее исповедь.
– Я и сейчас, в каждый день своего рождения, выглядываю в окно, надеясь увидеть идущего к дому с букетами цветов дорогого сыночка. Что бы я ни делала, что бы сама себе ни говорила, не могу заставить свое сердце поверить в случившееся.
Голос Ирисбат неожиданно прерывается, бусинки слез, стекая по ее лицу, падают на подол платья.
Август 2012 года. Накануне священного Ураза-байрама Ирисбат отправилась на базар. Сколько всего надо купить! Разве могла она в этой праздничной суете представить, что беда уже притаилась у ее ворот? Неожиданно зазвонил мобильный телефон. Это звонил сын Габил.
– Мама, ты где? – спросил Габил, – вспоминает Ирисбат. – Я на базаре. Что-то случилось? – Нет, нет, мама, все хорошо, вечерком зайду к вам, – ответил он. Сын пришел затемно. Это были последние счастливые мгновения, когда я его видела живым. Попив вместе с нами чаю, заторопился уходить. – Уже поздно, может, останешься у нас? Нам с отцом в последнее время так редко удается с тобой пообщаться, – предложила я. – Не могу мама, служба, – сказал он, обнял нас, стариков, и, попрощавшись, исчез в ночной мгле. Лишь потом мы узнали, что именно в эту ночь их подразделение выехало в командировку в Кумторкалинский район. Он нам ничего об этом не сказал.
Ирисбат вновь умолкает. Видно, как нестерпимо больно ей вновь и вновь бередить в памяти те ужасные события.
– Почему-то в этот вечер мое материнское сердце молчало, не почувствовало приближающегося несчастья. Габил с женой и двумя детьми жил в Агачауле. В ночь перед разговением и мы с мужем поехали в родное село. Когда вышли из мечети, была уже поздняя ночь. Вот тут только сердце мое вдруг затрепетало, забилось, будто птица, попавшая в силки. Говорю мужу Абдулбари, что плохо себя чувствую, и прошу как можно быстрее ехать домой. Какая-то неведомая сила тянула меня домой.
Как только переступила порог, не раздеваясь, подошла к телевизору, включила его и присела на диван. Шла религиозная передача: почтенный, убеленный сединами имам торжественным голосом читал суры из священного Корана. Воздев ладони и тихо шепча молитвы, я начала просить у Всевышнего дать людям мира и покоя. Неожиданно в дверь постучали. Подумала, кто же это может быть в такую пору, и поспешила открыть двери. На пороге с лицом, белым, как мел, стоял брат Рашитхан. Увидев его, сердце чуть не остановилось. – Вуя, Рашитхан, что случилось? На тебе нет лица. Что-то с мамой? – спросила я.
– Успокойся, сестра, давай лучше присядем. Не знаю, как и сказать… В общем, Габила ранили, – еле выдавил он. Я только и смогла вымолвить: – Он жив? Рана тяжелая? – Жив, жив. Сейчас находится в больнице в Буйнакске. «Жив, жив» все повторяла я, как умалишенная, пытаясь взять себя в руки. Не дожидаясь, пока муж оденется, тут же опрометью бросилась во двор и уселась в машину брата. Я никак не могла унять дрожание рук. Наконец мы тронулись. Но, проехав немного, Рашитхан почему-то повел машину не в сторону Буйнакска, а повернул к Агачаулу. – Он лежит в реанимации, тебя туда все равно не пустят, – ответил Рашитхан на застывший на моих губах вопрос.
Уже доезжая до дома Габила, она заметила собравшуюся у ворот огромную толпу народа: односельчане, родственники. У всех печальные лица. Материнское сердце пронзила острая боль, из груди вырвался протяжный, душераздирающий стон… Слушая Ирисбат, я стала понимать, что невозможно пережить смерть сына, как невозможно сдвинуть с места гору. Нет от этой муки лекарства, нет исцеления. Вместе с сыном мать хоронит и свое сердце. Из памяти стираются образы, затягиваются душевные раны, но скорбь все равно возвращается – необъявленно и пронзительно.
С робкой надеждой хоть как-то отвлечь Ирисбат от печальных дум пытаюсь узнать у нее подробности служебной карьеры Габила. Впрочем, его биографию я знала наизусть. Родился в 1979 году в городе Махачкале. После окончания средней школы решил избрать профессию стража порядка и поступил в Махачкалинский филиал Астраханской школы милиции. Сразу после выпускного вечера был направлен в Южно-Сухокумск. Позже перевелся в Кировский РОВД г. Махачкалы. Высшее образование получил, обучаясь в Ростовском юридическом институте. В 2011 году был переведен оперуполномоченным в центр по противодействию экстремизму и терроризму, где и служил до того трагического августовского дня 2012 года. За этими короткими сухими словами кроются годы бессонных ночей, чрезвычайных и опасных ситуаций, когда не раз приходилось смотреть смерти в глаза…
– Оказывается все, кроме меня, знали, какая беда постигла моего сына, – продолжает Ирисбат, будто не слыша моего вопроса. – Не смогли сказать, пожалели. Неожиданно толпа, стоявшая у открытых ворот, расступилась, и мужчины на плечах внесли во двор носилки с завернутым в белый саван покойником. Меня обдало жаром, будто на голову вылили ведро горячей воды. Словно сквозь пелену издалека слышу чей-то плач, причитания: «Габил, Габил... Пусть Аллах примет его душу и откроет перед ним врата рая».
«Нет, нет! Не может быть! Он же ушел, обняв меня. Обещал вернуться… Нет, это не он! Я не верю! Он не мог меня обмануть. Он меня никогда не обманывал…» – Я выла как волчица, потерявшая своего детеныша. Говорят, плакали все, слышавшие мои причитания…
Видя, как у Ирисбат непрерывным потоком текут слезы, я и сама не сдержалась, расплакалась. Во мне все перевернулось.
– Ведь он никому не причинил зла. Был добрым сыном, отцом, братом, другом. Люди всегда шли к нему со своей бедой. И он никому в помощи не отказывал. И скольким бы еще помог, если бы не та проклятая ночь…
17 августа 2012 года. Глубокая ночь. В трех километрах от поселка Богатыревка расположился полицейский пост. Когда вдали показались горящие фары автомобиля, первым навстречу приближающейся машине вышел старший поста майор Габил Габилов и жестом приказал водителю остановиться. Как только старенькие «Жигули» стали у обочины, из кабины неожиданно раздались выстрелы. Несколько пуль попало в майора Габилова. Преступник, сидевший за рулем, выскочил из машины и растворился в ночной мгле. В машине полицейские обнаружили самодельное взрывное устройство. Как потом было установлено, террорист намеревался провести взрыв в центральной мечети Махачкалы во время праздничной молитвы. Если бы на пути преступников не оказался мужественный офицер и злые умыслы террористов претворились в жизнь, сколько горя принесли бы они людям!
– Ох, сыночек, сыночек! Что ж ты о бедной матери не подумал? – тяжело вздыхает Ирисбат. – Товарищи еще надеялись, что врачам удастся спасти Габила. Но раны оказались смертельными…
Говорят, героями не рождаются, героями становятся. И который раз убеждаешься, что это действительно так, что герои встречаются не только в кино и старинных былинах – они живут среди нас. Мужественный майор ценой собственной жизни предотвратил страшное преступление.
К сожалению, лишь спустя пять лет, после долгих бюрократических проволочек заслуженная награда нашла нашего героя. Указом президента России майор Габил Габилов был посмертно награжден Орденом мужества. Награду вдове героя в переполненном зале Карабудахкентского районного дома культуры вручал министр внутренних дел Дагестана Абдурашид Магомедов.
– Помните, в 99-м году в Карамахи шли настоящие бои с укрывшимися в селе сторонниками радикального ислама. От грохота орудий и взрывов тряслись стекла окон в домах у агачаульцев. Где-то в этом пекле находился и мой Габил. Я не могла уснуть по ночам. Выходила на балкон и, воздев руки к небу, просила: «О Аллах! Молю тебя, сохрани жизнь моему сыну! Он же еще совсем юн. Ни жены, ни детей, ни собственного дома. Сохрани жизни его друзей и товарищей. Не ввергай их матерей в пучину горя и бесконечной печали». Видимо, Бог услышал мою просьбу. Отмерил ему жизнь, пока не женился, не стал отцом и не построил дом. Я очень хотела, чтобы сын оставил свою опасную службу. Что только ни говорила, как только ни уговаривала! А он в ответ лишь отмалчивался. Как-то, когда я вновь завела свою «старую пластинку» про его отставку, он сел напротив меня и прерывающимся голосом сказал: «Мама, сегодня на посту был убит мой друг, с которым мы не один год прослужили в Кировском РОВД. Его два маленьких сына остались без отца. Скажи, как я могу оставить службу, когда нелюди убивают моих братьев? Кем же потом я должен буду себя считать?» Я поняла, что все мои увещевания напрасны и не знала, что ему сказать, а про себя подумала: «Сыночек, а вдруг и тебя ждет такая участь? Что же я тогда буду делать?» Потом, испугавшись своих мыслей, стала просить прощения у Всевышнего, боясь своими бесконечными переживаниями накликать беду и разгневать Бога…
Как не разорвалось в клочья мое сердце в тот миг, когда моего ребенка внесли в белом саване во двор?! Всю ночь, склонившись над его бездыханным телом, гладила его руки. Мне все казалось, что он просто уснул…
Ирисбат вновь погружается в свои горькие думы. А я сижу напротив и не знаю, что сказать. Потом, будто вспомнив, Ирисбат рассказывает о бывшем соседе Габила.
– Прошло 4 года после гибели Габила. Зимняя пора. Во дворе метет, стужа. Я возилась на кухне, когда услышала голос Абдулбари из гостиной: «Ирисбат, кто-то стучится. Посмотри, кто там». Открыв двери, я увидела на пороге знакомого мне молодого человека, Николая, который переехал в Санкт-Петербург. Николай в свое время жил по соседству с моим сыном. Они хорошо знали друг друга, часто общались.
Мы долго разговаривали в тот вечер. Николай вспоминал, как в начале 90-х годов, когда в стране вовсю разгулялись всякая нечисть и ворье, у его родителей какая-то местная шпана стала требовать продать за бесценок трехкомнатную квартиру. Николай, зная, что Габил служит в милиции, обратился к нему за помощью. Конечно же, сын помог. А когда старики захотели хоть как-то отблагодарить его, Габил улыбнулся, приобнял друга и сказал: «Разве может быть лучший подарок, чем хороший сосед?»
Николай рассказал, что слишком поздно узнал о нашем горе, а узнав, не мог не приехать. Все рвался на могилу Габила, еле отговорили. Агачаульское кладбище находится на крутых склонах Тарки-тау, и попасть туда в такую непогоду по глубоким сугробам – дело непростое.
Ирисбат вновь умолкла. Чувствовалось, что она изо всех сил старается сдержать свои душевные переживания.
– Все дети для нас дороги. Но Габил мне всегда казался более душевным, заботливым, предупредительным. Дарил мне цветы на день рождения. Даже когда служил в Сухокумске, закончив дела, садился в машину и пускался в неблизкий путь. Появлялся среди ночи с огромным букетом роз и тут же отправлялся в обратную дорогу, чтобы к утру быть на службе. Как-то узнав про мое заветное желание хотя бы раз в жизни совершить хадж в священные места, он продал свою машину и все вырученные деньги принес мне. Говорю ему: «Сынок, что ты наделал? Как же ты теперь без машины?» А он в ответ: «Ничего, мама, как-нибудь обойдусь. Главное, я хочу, чтобы твоя мечта сбылась». Как вспомню, сердце разрывается…
Герои не умирают, они живут в наших сердцах, в названиях улиц и площадей. Именем Габила Габилова названа школа в его родном Агачауле.
…Ирисбат в последнее время снится один и тот же сон. Открывается дверь и ее сын, свет ее очей Габил, входит с охапкой цветов.
Она все еще верит в чудеса, ведь сын обещал вернуться…
Паху ХАЙБУЛЛАЕВА
