А. Шубаев
Восстание в лагере смерти Собибор в Польше, подготовленное всего за пару недель лейтенантом Александром Печерским, – единственное успешное массовое восстание в нацистском лагере за годы Второй мировой, одна из самых героических страниц нашей истории. В числе руководителей восстания был уроженец Хасавюрта Александр Шубаев. За время существования лагеря, с мая 1942 г. по ноябрь 1943 г., здесь было зверски убито, по разным данным, от 150 до 250 тысяч человек. 14 октября 1943 г. началось подготовленное группой заключенных восстание. Под разными предлогами узники поодиночке заманили в мастерские и зарубили топорами 12 эсэсовцев и как минимум двоих охранников. После этого 600 узников ринулись из лагеря, сметая заграждения.
А. Печерский
Обложка первого издания воспоминаний Печерского
В воспоминаниях о восстании доживший до победы Александр Печерский особенно тепло рассказывает о хасавюртовце – своём товарище и помощнике:
«Часто встречался я с Александром Шубаевым из дагестанского города Хасавюрта. Это был жизнерадостный, никогда не падавший духом человек. Он очень любил петь и в шутку сам себя называл «Калимали». Что такое «калимали», никто не знал, но у всех это вызывало улыбку.
…27 сентября. С утра мы работали во дворе «Норд-лагеря». Один из моих товарищей по эшелону, Калимали, шепнул мне:
– Ты заметил, что почти все начальство ушло из лагеря?
– Да. Но почему?
– Прибыл новый эшелон и людей уже отправили на смерть. Должно быть, сейчас начали…
У меня точно сердце оборвалось – и в тот же миг я услышал полные мучительной тоски и ужаса вопли детей и женщин, которые сейчас же заглушались неистовым гоготом гусей. Шубаев крикнул мне в ухо:
– Ишь, подлюги, что придумали. Мне рассказывали старые лагерники: давно уже приказу Френцеля держат триста гусей для того, чтобы заглушать их криком вопли умирающих людей.
Ну и мерзавцы. Я почувствовал, что кровь закипела в моих жилах. Если б сейчас появился здесь какой-нибудь немец, я убил бы его вот этой лопатой, которую держал в руках. Ко мне подошли бледные, взволнованные Цибульский и Лейтман.
– Саша, нельзя дальше терпеть, надо действовать, уничтожить охрану – и в лес – всего лишь в двухстах мерах от нас. Я ответил: – А часовые на вышках, а колючие изгороди, а заминированные поля? Конечно, бежать одному или нескольким легче, чем всем. Но надо сделать так, чтобы ни один из нас не остался здесь. Пусть часть людей не уцелеют при побеге, но те, кто спасется от этих людоедов, будут мстить им.
– Но медлить нельзя – настаивал Цибульский. – Ведь уже осень, а когда лес оголится и выпадет снег, в чаще трудно будет скрываться».
Далее А. Печерский подробно описал само восстание 14 октября:
«Все, кому поручено осуществить ликвидацию офицеров, работали в этот день с Лейтманом. Он их поодиночке направлял ко мне для инструктажа. Первым явился Калимали-Шубаев. В 1940 году он окончил Ростовский институт инженеров транспорта. Это был высокий, стройный парень лет двадцати пяти, с копной черных кудрявых волос, малоразговорчивый, решительный, простой и хороший товарищ.
– С тобой много говорить не надо, – сказал я ему. – Ты и Беня идете в швейную мастерскую. Берете с собой рубанок, топор и стамеску. Помни, все должно быть сделано так, чтобы немец не пикнул. – Ясно. – Иди. Желаю успеха. Молча мы пожали друг другу руки, и он ушел.
Эсэсовец Эрнст Берг подъехал верхом к портняжной мастерской раньше назначенного ему времени. Он соскочил с лошади, оставил ее с опущенными поводьями и вошел в мастерскую. Внутри, по полученным мною впоследствии сведениям, события развивались так: когда Берг вошел, все, как обычно, встали. Шубаев отошел к краю стола. У ножки стола стоял топор, прикрытый гимнастеркой. Берг снял пояс с кобурой вместе с пистолетом и положил на стол. Снял френч. Портной Юзеф сразу же подскочил с костюмом и стал его примерять Бергу. Сеня пододвинулся к столу, чтобы, в случае необходимости, он смог перехватить пистолет. Под предлогом лучшего освещения, Юзеф повернул немца спиной к Шубаеву. В этот момент Шубаев ударил фашиста обухом топора по голове. Тот так заорал, что лошадь на дворе вздрогнула, навострила уши и рванулась. К счастью, одному из парней удалось схватить лошадь за уздечку. От второго удара немец замолк навсегда. Труп задвинули под кровать и закрыли тряпками. Вытерли и накрыли следы крови на полу. Сразу же после этого ко мне в барак прибежал Шубаев. – На, возьми, – протянул он мне пистолет немца.
– Теперь, если даже кто захочет раздумать, уже не сможет. Спасибо тебе, Калимали. Мы обнялись и расцеловались. Он спешил. Скоро должен был явиться в мастерскую второй «клиент». – Беги, беги обратно. Как держались остальные ребята? – Прекрасно.
И Шубаев направился к себе. Через десять минут в швейную мастерскую заявился начальник общелагерной охраны обершарфюрер Эрберт Хельм. Оттуда он уже не вышел. Беня его уложил одним махом, как только немец переступил порог мастерской».
***
Захватить склад с оружием, как они планировали, узникам не удалось. Заключенные, около 600 человек, по свистку ринулись к заграждениям, к воротам, им в спину стреляли охранники с вышек. Многие погибли, не добежав до леса, где можно было скрыться. Добежавшие группами стали пробиваться к своим.
***
«Вдруг метрах в пятидесяти от нас мы заметили группу людей. Легли. Я поручил Аркадию разведать. Аркадий пополз по-пластунски. Прислушался – кто-то говорит с кавказским акцентом. Так мог говорить только наш Шубаев-Калимали! Так и есть.
… Мы шли, растянувшись цепочкой по одному, в том же порядке, что и вчера. Впереди я, за мной Цыбульский, замыкающими – Шубаев и Аркадий. Прошли километров пять, вступили в лес и только здесь остановились. Дальше продолжать путь такой большой группой было неразумно. Такое скопление людей слишком заметно, да и трудно с жизнеобеспечением. Я обратился к собиборовцам:
– Товарищи, мы разобьемся на шесть групп. Желаю вам всем счастливого пути. Будьте счастливы и живите.
Мы обнимались, целовались. Кто-то тихо сказал: – Спасибо тебе, Саша! Мы тебя никогда не забудем.
… Моя группа состояла из 9 человек: это Шубаев, Борис Цыбульский, Аркадий Вайспапир, Михаил Ицкович, Семен Шавуркевич и еще трое, не считая меня. Мы шли на восток, ориентируясь по Полярной звезде. Стояли звездные ночи. Первая наша задача – переправиться через Буг. Надо было найти подходящее место и выбрать время. На затерянных хуторах мы добывали себе продукты и нужные сведения. Нас предупреждали, какие надо обходить места. Вышли на хутор Ставки – в полутора километрах от Буга. Целый день оставались в лесу, наблюдали за хутором. Весь хутор – всего один двор. Когда стемнело, мы отправились к хутору вчетвером: я, Цыбульский, Вайспапир и Шубаев. Пятеро остались наблюдать, чтобы оповестить в случае опасности и необходимости убираться восвояси.
… Я постучал в окно. Отодвинулась занавеска. Через минуту открылась дверь. В хате горела лампочка. У стола стоял босой парень лет 28 с длинными светлыми волосами, ниспадающими на бледный лоб, в расстегнутой рубахе, широких шароварах. Он стоял у стола и резал табачные листья. У печи сидел старик. Справа, в дальнем углу, у подвешенной к потолку люльки сидела молодая женщина. Она, мерно нажимая ногой на веревку, укачивала ребенка и одновременно пряла.
– Добрый вечер. Можно войти?
– Войдите, – откликнулся парень на чистом русском языке.
– Хозяйка, занавесьте окно, – попросил Борис.
– Можно, – согласилась женщина и поднялась от люльки. – Садитесь, – предложил старик. Мы сели. Хозяева молчали.
– Не скажете ли нам, где можно переправиться через Буг? – нарушил молчание Шубаев.
– Не знаю, – ответил молодой.
– Вы, отец, наверно, живете здесь давно, – обратился Шубаев к старику, – вы должны знать. Говорят, что возле этого хутора где-то есть неглубокое место, и там можно вброд перейти Буг.
– Раз вам сказали, то переходите. Мы не знаем, мы к Бугу не ходим и даже не имеем права ходить. Посидите, отдохните. Мы вас не гоним. Здесь сейчас неспокойно. Немцы кругом шныряют. Говорят, что из печей, где нацисты сжигают людей, вдруг стали выскакивать живые трупы и гоняться за немцами. Кого поймают, схватят за горло, и душат его. Еще говорят, что там недалеко стоял полк немецкий. Сперва они взялись за оружие, а потом со страху побросали автоматы и разбежались куда глаза глядят.
Разговаривали мы около часа. Мы рассказали, что бежим из плена и хотим добраться домой, кто в Донбасс, кто в Ростов. И бояться нас нечего.
– Вот что, ребята, – заговорил молодой после долгого молчания. – Место это я вам покажу, но близко к реке с вами не пойду. Дорога сама вас выведет. Вы должны знать: охрана берега сейчас усилена. Из лагеря, где из людей делают мыло, расположенного недалеко отсюда, разбежались узники. Теперь немцы переворачивают всё, ищут сбежавших. Если вам удастся переправиться – ваше счастье. Но если провалитесь – не губите меня.
– Будь спокоен друг, добрый человек. Сказать спасибо за такую помощь – это ничего. Слова в этом случае мало что значат. Пошли, пока луна не взошла.
– Подождите, – сказала молодая, – я вам хлеба дам на дорогу. Мы поблагодарили хозяйку и попрощались со стариком, а он нас перекрестил. Это произошло в ночь с 19-го на 20 октября 1943 года. Мы благополучно переправились через Буг и очутились в белорусских лесах. Два дня бродили мы по оккупированной фашистами советской земле. 22 октября в районе Бреста встретились с первыми партизанами.
…Восемь человек было принято в партизанский отряд имени Котовского. Меня зачислили в отряд имени Щорса.
Читателя, возможно, заинтересует судьба тех, кто много лет назад бросился на штурм проволочных заграждений Собибора. Позже в печати я иногда встречал имена бывших лагерников, кому удалось спастись. Особенно больно за тех, кто погиб после побега. Так, Калимали – Александр Шубаев – пал смертью храбрых в партизанском бою с немецкими оккупантами».
Подготовила Гульнара Асадулаева
