О, да! И поступь полета,
И звон тяжёлых серег,
И страстно-женская нота,
И зыбкость земных дорог,
И вскид головы на сцене
До первого звука стиха,
И хрупкость, вплетенная в гневность,
И равнодушие к духам.
Прическа – по-королевски:
По-детски игра в венец.
По-женски все доводы – вески,
И тщащимся взвыть – конец.
Браслеты спадают с запястий,
Как метки потерь судьбы.
Послушай! Ты все равно – здравствуй!
Всевышнего зри стопы!
Пусть платье каблук скрывает
И льется, как шлейф, подол.
Пусть дни календарь скрывает
И не подсластишь соль.
А ты дерзновенно здравствуй,
Хранимая Музой, всегда!
Жизнь – похороны и свадьба,
Трубы, огонь, вода…
Ты этому нас учила –
Тебе возвращаю твоё.
Твоя скалистая сила
И раненое крыло.
А взгляд грозовой и кроткий,
Дразнящий, но все же простой.
И рядом с тобою робким
Становится каждый: не тот…
И как это ты сказала
Про истинный патриархат?
Аплодисменты зала
И каждый звук нарасхват:
«Я против матриархата,
за крепкую власть мужчины,
За чувств его половодье,
сломавшее все плотины.
Я - против матриархата,
За грозную страсть мужскую,
Без власти его объятий
всегда я томлюсь-тоскую.
Я– против матриархата,
я требую от мужчины,
Чтоб стал и беды, и счастья,
и песен моих причиной.
Но с виду алмаз я твёрдый,
алмаз ледяной, дразнящий, –
Расплавь его, если вправду
мужчина ты настоящий!..»
