Антитеррор
SOS! Спасите наши души!
– Мама, я виновата перед Вами, я, наверное, не смогу вернуться… Но спасите нашего ребенка, ради Аллаха спасите Вашего внука. В нас стреляют, нас бомбят, мама. Ему очень страшно, он боится и все время плачет.
Шум заглушал слова той, которую Саимат так ненавидела, которую проклинала в душе, но, боясь осуждения, держала свои проклятия и ненависть при себе, давая выход слезам и горю ночами, когда оставалась одна. Однако слово «мама», с которым ее невестка, теперь уже вдова ее убитого сына, обратилась к ней, задело какую-то струну в ее, казалось бы, окаменевшем от горя сердце. Внук, ее кровиночка, ее память о сыне – он есть, и он страдает!
– О, Аллах,– горько плакала Саимат. – О, Аллах, яви милость свою, будь милосерден, спаси моего внука и всех детей, которые попали в этот ад! Прости грехи родителям их…
Снова и снова перед ее глазами вставали картины прошлого. Вот ее муж – покойный Ражбадин, офицер ОМОНа, получает награду из рук председателя Госсовета, вот они оба с маленькими сыновьями и дочерью, счастливые переезжают в новую просторную квартиру… Ничто не предвещало беды, казалось, жизнь наладилась. Конечно, Саимат не спала ночами, когда Ражбадина вызывали по тревоге, понимая, что его должность сама по себе уже опасна, однако Бог миловал их семью: единственное ранение, полученное мужем, было сквозным и нетяжелым…
Только беда всегда приходит нежданно. Когда группа омоновцев возвращалась с задания, их машина попала под камнепад, водитель потерял управление, и машина упала в глубокое ущелье. Спасшихся не было.
Саимат вспомнила покойную свекровь, которая утешала ее, как могла, своих братьев, которые говорили, что готовы усыновить ее детей, но Саимат воспротивилась…
Бессонные ночи, беготня по рынкам за продуктами и стояние в очередях, случайные подработки (пенсии все равно не хватало), репетиторство, присмотр за чужими детьми…
За что только она не хваталась в те годы, чтобы как-то поддержать сносный уровень жизни. Может, тогда упустила она старшего, Сулика? А ведь радовалась, что начал молиться: пусть лучше намаз делает, чем наркоманом или алкашом станет…
Первый тревожный звонок раздался в ее сердце, когда взорвали колонну демонстрантов в Каспийске. Весь город плакал, Ведь город небольшой, и среди погибших и раненных были либо родственники, либо знакомые, либо дети знакомых или родственников! Но через несколько дней она вдруг услышала, как ее сын говорит кому-то по телефону: «Не надо жалеть этих кяфиров, Аллах знает, что лучше».
– Ты с кем разговариваешь, сынок? – кинулась возмущенная Саимат в комнату.– Если бы жив был твой отец, и он мог бы быть среди погибших! Твоя сестра чудом осталась жива: отпросилась на праздник к дяде в Махачкалу, там ведь и твои, и ее одноклассники были!
– Мама, я же говорю, Аллах знает лучше. Он отвел беду от нас, – ответил ей Сулейман. Что помешало ей продолжить разговор? Был ли это страх услышать что-то неприемлемое или скрытая издевка в голосе сына, – она не знает до сих пор.
Прошло еще несколько лет, Сулейман поступил в университет по ходатайству МВД, где работал его покойный отец. Начал ездить на занятия в Махачкалу. Ахмед и Эльмира ходили в школу, Саимат, наконец, вышла на работу нянечкой в детский сад.
Одно ее смущало: Сулик замкнулся в себе, стал отпускать бородку, встречаться с какими-то неизвестными ей друзьями, часто возвращался домой поздно…
На просьбу побриться, сказал, что носит бороду по Сунне, на вопрос, кто такие его друзья, оборвал ее, сказав, что она их не знает, они мусульмане. Как-то он спросил ее, какую бы невестку она хотела видеть в доме: современную – распущенную, накрашенную, непослушную, или же скромную, которая бы смотрела за детьми, слушалась мужа и берегла семью… «Конечно, скромную», – был ее ответ. Откуда могла знать Саимат, что ее сын уже сделал свой выбор и даже женился, заключив брак по шариату. Через несколько недель Сулейман вернулся из Махачкалы не один, а с девушкой, одетой в черный хиджаб.
– Это моя жена, мама, – сказал он.
– Какая жена? Когда, где, кто она? – ошеломленная, Саимат никак не могла сформулировать ни один вопрос.
– Мы сделали махар с вашим сыном, сказала девушка. – Меня зовут Аиша. Мои родители живут здесь, в Каспийске.
– А они знают? – наконец выговорила Саимат.
– Да, мой дедушка и родители дали разрешение на брак с Сулейманом.
– Да как же? А я? А меня спросили?
– Имам нашей мечети сказал, что это не обязательно, раз вы не делаете намаз.
– Мама,– вступил в разговор сын.– Если ты хочешь мне добра, дай согласие. Тем более, что Аиша ждет ребенка.
И тут смирилась Саимат, хотя невзлюбила невестку с первого взгляда, видимо, сердцем чувствуя, что она принесет немало бед ее сыну.
Аиша была тихой, много времени проводила за чтением Корана и молитвами. Такими же истово верующими были и ее родители и младшие братья.
Родился ребенок. Саимат всем сердцем прикипела к малышу, которого так же горячо любили и его дядя с тетей – Ахмед и Эльмира. Окончив школу, несмотря на возмущение старшего брата и невестки, младшие один за другим уехали учиться в Санкт-Петербург: Ахмед на историка, а Эльмира поступила с первой попытки в медицинский. Общаясь по скайпу, они часто рассказывали, как проводят время, с кем дружат, что купили в подарок племяннику, звали мать к себе в гости, всячески давая понять, что возвращаться в Дагестан не собираются…
Сулейман не часто общался с братом, но не забывал каждый раз напомнить ему, чтобы он делал намаз и следил за сестрой. А сам с ней даже не разговаривал, предоставляя это своей жене.
После окончания учебы Сулик не пытался даже устроиться по специальности, хотя Саимат сказала, что в память об отце его могут взять в МВД на службу.
– Я не собираюсь работать на кяфиров, – сказал он как отрезал.
– Но ты же окончил «кяфирский» вуз,– убеждала его мать, – тебе это государство дало образование!
– Я хочу получить исламское образование, хочу изучать шариат, – отвечал сын.
– Да где же ты здесь его получишь?
– Не здесь, мама, не здесь… Уедем мы.
– Куда ты можешь уехать? Откуда у нас деньги на поездку за границу?
– Будем работать, накопим и уедем.
– А где ж ты будешь работать?
– Начну торговать у тестя в магазине, товар буду возить, Аиша будет тоже помогать мне.
Как ни протестовала Саимат, не смогла убедить ни сына, ни невестку.
Сулик начал ездить за товаром в Москву, Волгоград, Астрахань… Аиша помогала ему в реализации. Сначала были продукты, потом кто-то подсказал им, что можно заниматься товарами «секонд хэнд», потом наладились связи с какими-то сетевыми фирмами. Так прошло еще несколько лет. Вот только беда, как говорится, не спала, а дремала, ждала своего часа…
В один из февральских дней 2014 года Сулейман заявил за ужином:
– Тесть мой уехал в Турцию и нас зовет. Будем там работать и … учиться.
– Да как же это? Пусть своих сыновей зовет!
– Мы обустроимся, и они приедут. А пока с матерью здесь останутся.
– Тогда и Ражбадинчика здесь оставь.
– Подумаем, мама, может, и оставим, Аиша ведь второго ждет. Сразу с двумя малышами трудно будет ей…
Ах, какой стеной, какой преградой бы встала Саимат на пути сына, знай она, что Турция для него лишь способ уехать в Сирию. Но как будто оглохла и ослепла она, обманутая вкрадчивыми словами вдруг ставшей такой послушной невестки:
– Вы сможете приезжать к нам, когда захотите, с Ражбадинчиком.
Будет у нас больше денег – всем будет хорошо. Надо ведь и Ахмеда уже женить, и Эльмире на приданое собрать, – твердила та изо дня в день, пока готовилась к отъезду.
Но не прошло и десяти дней, как уехали сын с невесткой (только раз они позвонили из Стамбула и сказали, что едут в город Урфа к тестю), пришли вечером к Саимат нежданные гости – следователи полицейского управления.
– Где Ваш сын и невестка?– спросили они у растерявшейся женщины.
– Уехали на заработки в Турцию, что случилось? – ответила она вопросом на вопрос.
– Разве сын не говорил, что он собирается в Сирию?
– Нет, какая Сирия? Ничего не говорил! Он в Турции, звонил из города Урфа.
– Когда выйдет на связь, позвоните нам по этому телефону! – сказал уже в дверях старший и, увидев посеревшее лицо Саимат, добавил:
– Не думал я, что сын Ражбадина свяжется с террористами.
В чувство Саимат привели соседи, которые, услышав ее пронзительный крик, выскочили в подъезд.
***
Саимат превратилась в собственную тень. Утром она вставала, будила внука, кормила его и шла с ним на работу, она выполняла свои обязанности автоматически, перестала улыбаться, глаза ее, казалось, всегда были полны слез. Она стала пугаться поздних звонков, громких разговоров, вздрагивала от любого шума.
В один из таких дней ей позвонил Сулейман. Увидев лицо матери в скайпе, он испуганно спросил, не заболела ли она.
– Ты где, сынок? Какой шайтан занес тебя к этим убийцам? Кто так смог обмануть тебя?– заплакала Саимат.
– О чем ты, мама? Я в Турции, в Турции, мама!
Но по тому, как сын отвел взгляд, Саимат поняла, что он лжет.
– Что же ты наделал, сынок, что же ты наделал? Почему живот мой не разорвался, когда носила тебя, грудь не высохла, когда кормила тебя? – начала причитать Саимат…
– Мама, не гневи Всевышнего! Я с неверными, с кяфирами сражаюсь, моя жена рядом, скоро и сына заберу. Пусть растет вместе с братом на святой земле, не зная ваших пороков! А умру – не плачь, скажи, шахид ин ша Аллагь!
– Сыноооок!– только и успела крикнуть Саимат, но Сулейман прервал связь.
Теперь ей изредка звонила невестка. Она говорила, что живут они в Ракке, им дали большой дом, Сулейман работает на охране военных объектов, она растит малыша и скучает по старшему…
Так, в страхе, тревогах и молитвах, жизни от звонка до звонка, прошло еще два года. Саимат и ждала, и боялась этих звонков. Она умоляла невестку вернуться в Дагестан или хотя бы отправить к ней ребенка, но Аиша, поджав губы и опустив глаза, говорила каждый раз:
– Это невозможно. Мы хорошо живем. Мой сын растет, обучаясь Корану, здесь нет разврата, грязи, сквернословия, а каждое дело начинают, поминая великого Аллагьа…
– Живите и здесь так, кто вам мешает? – пыталась возражать свекровь, но в ответ слышала только:
– В стране кяфиров невозможно жить по-божески…
Потом начались усиленные военные действия, боевики отступали, иногда им удавалось занять оборону на несколько месяцев, но уже тогда было видно, что они проигрывают правительственным войскам.
Раз Аиша позвонила и с трудом произнесла:
– Сулеймана больше нет. Шахид ин ша Аллах! – И сразу же положила трубку.
Саимат удивлялась себе: это известие не вызвало у нее ни слез, ни криков, ни приступов горя. Казалось, все кончилось, оборвалась нить пуповины, связывавшая ее с сыном, как будто кто-то всевластный, всесильный стер из Книги ее жизни главу под названием «Старший сын»…
– Шахид, ин ша Аллах, – тупо повторяла она раз за разом, глядя впавшими глазами на пришедших выразить сочувствие родных и знакомых.
Больше невестка не звонила. Находились злорадствующие, которые утверждали, что ее вновь выдали замуж, были предполагавшие, что и она и ребенок погибли в этой непонятной кровавой мясорубке, были шарахавшиеся от Саимат при встрече, находились и такие, которые делали вид, что ничего не произошло…
И тут этот звонок! Эта мольба матери к матери! «Мама! Спасите нашего ребенка, ради Аллаха спасите Вашего внука. В нас стреляют, нас бомбят, мама. Ему очень страшно, он боится и все время плачет»…
Что делать? Куда бежать? Кого просить о помощи? О, Всевышний! Спаси и сохрани! Спаси! Сохрани!!!
P.S.Террористическая организация «Исламское государство» (запрещена в России), сумевшая захватить в 2014-2016 гг. значительные территории Ирака и Сирии, активно привлекала со дня своего основания боевиков из многих стран мира. Среди боевиков из России, уезжавших воевать на стороне «Исламского государства», было много выходцев с Северного Кавказа. Они нередко увозили с собой и свои семьи, не собираясь возвращаться обратно. Основной приток женщин и детей на территории, контролируемые ИГ, пришелся на 2015 год. По разным оценкам, в Ираке и Сирии могут находиться сотни или даже тысячи детей из Дагестана, Чечни и других регионов Кавказа. Их жизнь и здоровье находятся в особой опасности после того, как ИГИЛ начало терпеть масштабные поражения летом 2017 года. Остро встал вопрос о возвращении детей погибших боевиков из зоны боевых действий.
