Сколько себя помнит, она работала много и нелегко, дома и на земле, на виноградниках и в поле, за ткацким станком. И семья у нее, как водится в горах, многодетная – семеро родилось у них с мужем. А где вы видели табасаранскую семью, да чтобы без детей?! А еще без ковра, узоры которого необыкновенной красоты, затейливые, переливающиеся яркими красками; табасаранская женщина ткет его всю жизнь, сохраняя древний промысел. Промысел, созданный много веков назад, но и сегодня связывающий древнее и современное народное искусство …
«Горянка того поколения»
Наш коллега Магомед Гюсейнов, журналист, редактор национального вещания, ведущий «Кунацкой» на РГВК, он же автор еще одной программы на этом канале – «Человек и право», называет свою тещу Фатимат Гамзаеву «горянкой того поколения». Он по-особому, бережно относится к ней. Вот даже портрет Фатимат повесил на стене рядом с пейзажами родного края и считает ее необыкновенной, обладающей энергетикой, свойственной людям, прожившим долгую жизнь благодаря дающей им силу земле.
Есть в этих рассуждениях своя сермяжная правда. Ведь, несмотря на более чем солидный возраст, – а Фатимат перевалило за восемьдесят,– она остается легкой на подъем, и до сей поры никакой работы не боится. Родом из села Дюбек Табасаранского района, прожила она здесь всю жизнь. И ничуть не жалеет, что судьба сложилась так, а не иначе.
– Родители учили нас тому, что нет ничего дороже родного дома. И здесь мы должны жить, как во все времена жили табасаранцы; а та, что дает жизнь на земле, табасаранская женщина, должна продолжать то, что завещано горянке – ткать ковры. Так было испокон веков: ты рождалась, – рассуждает она, – а твои руки были словно созданы для работы на станке. И каждая табасаранка, где бы она ни работала, какую бы ответственную должность ни занимала, а вот посади ее за станок, увидишь, как рождается ковер невиданной красоты… Вот ты говоришь, что горянки выносливые. А знаешь почему? Потому что всю работу мы делали руками: трудились на земле, сеяли, пахали и, как и сейчас, обходились без газа.
Знаешь, для табасаранки домашняя работа, – а она нелегкая и сегодня, когда, кажется, все есть под руками, – казалась обыденной. Такой груз приходилось нести горской женщине: таскать на спине сено, на пашне работать до седьмого пота, ткать ковры, а еще тянуть на себе многодетную семью и быть хлебосольной хозяйкой. Но для меня это была обычная жизнь сельской женщины, связанной единой нитью с рождением одного за другим детей, с тем, что всю жизнь ты как будто ткешь один большой ковер своей жизни.
Вот смотри, рождается дочь, и судьбой ей предназначено ткать ковры, это ее ремесло, завещанное предками. Рождается сын – и он повторяет путь своего отца, умельца, кладка которого исчисляется несколькими веками. Как и отец, он строит дом, сажает сад, чтобы продлить жизнь, увидеть, как растут внуки, правнуки. По мне так в этом и состоит преемственность. Дети ведь не полевой цветок. И по их жилам течет кровь их народа, и рано или поздно они возвращаются домой.
Жизнь хоть и трудная, но все равно счастливая
– Знаешь, я могу сказать, что прожила легкую жизнь. Да, да, не удивляйся! Муж, Ахад, у меня был такой хороший, мы с ним жили душа в душу, хоть и сосватали нас родители, да тут же и поженили. Мы воспитали трех сыновей и четырех дочерей. И каждый из наших детей хорош по-своему. Нас ни разу не обидели. Слушали отца и мать. А для жизни это главное, а не чтобы пробиваться в большие начальники. Не было такой у нас мысли, чтобы они вышли в большие люди. Знаешь, мне кажется, тогда из жизни уходит что-то главное. Она ведь такая суетная: люди придумывают что-то, стремятся к большим деньгам, должностям. Но, в конце концов, их осеняет, что жизнь – это то, что греет душу, когда не деньги, а чувства делают человека счастливым. Я столько этого насмотрелась!
И вот что стало для меня главным уроком: что бы ни случилось, ты должен сохранять мужество и не терять своего лица. Достоинство должно быть всегда и во всем. Мне иногда кажется, что я прожила несколько жизней, каждая из которых – трудное испытание, хоть я, повторю тебе, счастливая женщина, и муж мой добрым был, и никогда в нашем доме никто слова громкого не сказал, не посмотрел косо. Это то воспитание, что передается по наследству. В каждой табасаранской семье существуют свои правила, но одно общее – горские устои, что веками создавались нашими предками, людьми особой судьбы. В этом я вижу спасение в настоящее время, когда уходит из нашей жизни то, что объединяло, что не давало ей прерваться, что повторялось в каждом новом поколении. Говорят, что, мол, это новое время такое. Но я думаю вот что: мое ремесло тоже ведь из далекого времени, когда земля была другая, и другие законы жизни управляли людьми. Сегодня я вижу, что люди растеряны, не всегда могут понять, что же происходит с ними, вокруг них; они суетятся, а время, словно быстрая речка, бежит, и многое меняется так, что не успеваешь уследить за происходящим. И я вижу, что вот мы жили вроде труднее, намного труднее, и многое давалось огромной ценой, но были сильны духом, работали, может, и за очень небольшие деньги, но труд приносил такое удовольствие, столько радости!
Я вот работала на ткацкой фабрике. И только тот, кто сидел за станком, знает, как к вечеру болит спина, сводит руки, и когда возвращаешься домой, столько мыслей приходит в голову, мечтаешь прилечь хоть на минуту. Но нужно приготовить, постирать, прибраться. Откуда только силы брались! И хоть и уставала, но после того, как все укладывались спать, садилась за станок, работала в удовольствие. Я так гордилась тем, что я мастерица, и мечтала, что мой ковер попадет к добрым людям, украсит их жилище, им будут любоваться…
Мой дом – моя крепость
– Знаешь, когда заходит речь о семье, то я думаю о том, как это важно в жизни каждой женщины. Я любила наш дом. И всегда чувствовала особую ответственность: детей надо было кормить сытно, чтобы здоровыми росли, гостей встречать. И мне так нравилось, когда все вместе за одним столом собирались. Сколько смеха было, шуток, а как радовались в семье каждой обновке, как шли по праздникам по селу и, казалось, что нет никого наряднее моих детей. Вспоминаю это время. И мне кажется, что лучшего не было.
А знаешь, что я тебе еще скажу. Хозяйство наше, колхоз, богатое было.
В горах ведь коллективное хозяйствование – единственно верная дорога к сытой жизни. И когда беда случалась, все приходили на помощь, иначе не выживешь. Собирались люди и строили дома погорельцам, сирот забирали в семьи, не было тогда никаких детдомов. Вместе справлялись с бедствиями, да много каких испытаний достается людям, когда природа гневается и насылает на них ливни и засуху. И так воспитывает. А они все равно не понимают, что это божье наказание. И я часто думаю о том, что, слава богу, на селе еще сохранилась традиция заходить к соседям, чаю попить, поговорить о том о сем, что тебя беспокоит, совета спросить. А вот в городе давно об этом забыли. Соседей своих в лицо не знают. А как ругаются, иной раз вижу, как смертным боем делят кусок земли, брат забывает брата, сестра сестру. А на земле, высоко в горах, ближе к небу, все кажется таким мелким, человеку ведь немного надо, чтобы прожить, как полагается людям, оставляя после себя добрую память. А она и есть то главное, о чем должен помнить человек.
Истины не обсуждаются, им следуют…
– Знаешь, я ведь старая, хоть и стараюсь вида не подать. И вот память напоминает мне о прожитом. Помню войну, хоть и мала была, погибшего на войне старшего брата, а еще как собирали колоски на поле, – голодно было.
Как окончила семь классов, – а это считалось хорошим образование для девушки на селе, – ко мне посватались родители Ахада, уважаемые люди, семья, известная своим строгим воспитанием, трудолюбием, честностью. Что же, вышла не раздумывая. Ведь взрослая жизнь на селе рано наступает. А когда рождается семья, то ты вьешь свое гнездо, и оно тебе дороже всего на свете. И никаких сил не жалеешь, чтобы был достаток, чтоб не хуже чем у людей. Но главным мы с мужем считали, чтобы родители оставались примером для детей, чтобы, как иные, не говорили за глаза плохое о людях, умели отстоять правду, какой бы трудной она ни была. Мы не ссорились никогда, да вроде и повода не было для горьких слов. Понимали друг друга с полуслова. И уважали мнение каждого: наше, родительское, и детей наших, с которыми считались, как с взрослыми людьми. Это и есть то воспитание, которого так не достает современным семьям, где порой забывают, как нужно жить по совести. Ты не поверишь, но во мне всегда жило правило, которому меня научили мои родители: я должна помнить, что ненароком сказанное слово не всегда верное. И не грех промолчать, особенно если тебя не спрашивают. А вообще, знаешь, жизнь многому учит. И прежде всего мудрости, хотя разве этому можно научить?! Но можно научить другому, например, помнить свою родословную, тех, кем гордятся твои близкие, родные.
У горянки сильный характер…
– Вот моя дочь Аминат, сама уже бабушка, всегда следует этому правилу. У нее настоящая табасаранская семья. Она, как и ее сестры, училась ткать с малых лет. Я ее выдала замуж за сына своего односельчанина, который преподавал в школе. Там он ее и присмотрел и послал сватов. И живут они, слава богу. Уважают нас, стариков, воспитывают внуков. Расул и Зулейха, двойня, живут в Дюбеке, здесь же живет сын Ризван, мои сыновья строители, Зулейха – ковровщица. Иногда, когда я вспоминаю молодость, сажусь за ткацкий станок. Но нет уже той сноровки, глаза подводят, а вот совет дельный могу дать дочерям. Сегодня я чувствую себя той старшей, к которой и за советом могут прийти, и попросить разобраться, если возник спор. Но у меня твердый характер. И я могу быть жесткой, настоять на своем, мне ведь с высоты прожитых лет виднее.
А еще я хочу тебе сказать, что очень горжусь своим сыном Шамилем, он в Калмыкии главврачом работает. Дочь Зухра вышла замуж в соседний Хуштик, швеей работает, но ткать ковры не перестала. Гюльбахор с семьей живет в Ростове, она тоже швея, любит свою работу. Не знаю, надо ли говорить, что все мои дочери бережно относятся к ковроткачеству, к тому, что впитано с молоком матери. Ткать ковры – это ведь не просто ремесло, его невозможно привить. С этим надо родиться. Это и школа жизни. Ты учишь и учишься этому всю жизнь. И создаешь свой орнамент, как будто вплетаешь в традиционный рисунок все пережитое. И повторить его невозможно. Я учила своих дочерей кропотливому труду сызмальства. И они в каждый ковер вкладывают свое настроение. Я учила, что за станок надо садиться с хорошим настроением. И тогда твой ковер заиграет причудливыми красками; его купят, чтобы в доме было светло, тепло, а хозяева жили в ладу с собой. Я напоминала дочерям, что орнамент только тогда оживет, когда ковровщица вложит в него душу, использует не химические, а растительные краски – марену, индиго, кору дуба, барбариса, кожуру зеленого ореха. Вот тогда он имеет настоящую цену, хоть в музей отправляй!
Вот так и жизнь человеческая: она или получается или нет. Не думай, я тоже смотрю телевизор. И вижу, что мир везде как раскаленный котел. Вот эта злоба не дает людям найти общий язык, построить мир, в котором должно быть всем удобно и хорошо. Ты не думай, что старуха умничает. Мир – он ведь как семья. Какую ее построишь, такая и получится. Значит, надо уметь договариваться, пока нас не настигла беда. Вот смотри, эта страшная болезнь коронавирус мир уничтожает, и говорят, что нам ее наслал Запад. А я думаю, что это предупреждение людям свыше. Значит, надо прислушиваться к внутреннему голосу, небесам, они точно знают, что ждет землю. Вот и святые места, которых в Дагестане, в горах, великое множество, древние рисунки на коврах говорят о том, что земля переживала разные времена, заселялась людьми с других планет. Это знак свыше. Это то, над чем надо задуматься одной большой человеческой семье. А ты как думаешь?
Амина Абдулаева
