пятница, 29 марта 2024
6+

Тату Булач

Отцом нашей героини, Тату, был офицер из Чоха по имени Булач. Он служил в таких дагестанских крепостях, как Ишкарты, Ахты, Дешлагар. В 30 лет он внезапно скончался, оставив вдову Арув Ажай и дочерей Изумруд, Бриллиант и шестимесячную Тату.

Родилась Тату 10 января 1902 года в Каякенте. После смерти Булача мать с тремя дочерьми переехала в Темир-Хан-Шуру. Семья бедство­вала, и поэтому Тату с тринадцати лет начала работать: репетитором, статистом в агрономическом пункте и даже учительницей. На вопрос, как это могло случиться, в ответ я услышал: «Меня рано приобщили к основам наук». Это дало возможность девушке поступить в Темир-Хан-Шуринскую женскую гимназию.

На нее сразу обратил внимание учитель словесности Поцхверов.

Он зачастил в семью Тату Булач, вел изысканную болтовню, а однаж­ды, как бы между прочим, сказал ее матери: «Ваша старшая дочь спра­ведливо носит имя Изумруд, она прекрасна. Средняя – Бриллиант. Ничего не скажешь – великолепна. А вот младшая, извините, почему Тату?! Она ведь – жемчужина!». Все замечали, что учитель неравноду­шен к ней. Он подчеркнуто выделял Тату из всех учениц, настолько его поразила красота девушки.

Но очень скоро все начало меняться. За прилежной гимназисткой начали замечать, что она стала задумчивой, не щебетала с подругами, как это бывало раньше, не ходила в гости, пропускала занятия. И вот как-то на одном уроке Поцхверова произошел такой случай. Дочь хозяина магазина готового платья Роза Гринберг обратилась к учителю:

– Объясните, пожалуйста, что такое социализм?

– Спросите об этом, – резко ответил Поцхверов, – у мадемуазель Тату Булач.

Оказалось, учитель был в курсе того, что происходило с его ученицей.

Вскоре Тату ушла из гимназии. Случилось это в ту пору, когда де­вушка сблизилась с Уллубием Буйнакским. Существуют 17 писем, адре­сованных революционером Тату. Они пронизаны идеями коммунизма. Уллубий предлагает ей: «Вы должны делать ту же работу, что и мы, а начните, ну хоть с агитационной! Будьте нашей агитаторшей-горянкой. ...Смелость и еще раз смелость».

В последнем письме, датированном августом 1919 года, только 17 слов. Вот они: «Дорогая Тату! Пишу в Петр, на станции в вагоне. Могу быть расстрелян, ничуть не боюсь. Я Вас люблю». И подпись «Уллубий».

Тату работала в подполье. В 1917 г. организовала Союз молодежи, Когда победила советская власть, ее перебрасывали с одного участка на другой: председатель Дагобкома комсомола, завагитпропотдела Ма­хачкалы и Хасавюрта, член выездной сессии ревтрибунала республики, председатель торгпредства в Турции, инспектор таможни в Москве, ди­ректор высших педагогических курсов при ВЦИК СССР, директор вечер­ней академии и т. д.

Восемнадцатилетней девушкой пришла она в партию, чтобы всю себя отдать делу рабочих и крестьян. А для себя, для личной жизни не оставалось в сутках и часа, если не считать те минуты, что уходили на встречи с такими людьми, как всемирно известная Клара Цеткин, автор «Интернационала» Пьер Дегейтер, автор нашумевшей книги «10 дней, которые потрясли мир» Джон Рид, писатели Назым Хикмет, Арка­дий Гайдар, Константин Паустовский, Эффенди Капиев...

Все шло благополучно до 8 октября 1937 года. В тот день в Москве ее арестовали и этапировали в Махачкалу. Обвинение было кратким: «Состояла в троцкистской организации, находившейся в Буйнакске».

Культура-ярыкъландырывчу къумукъ портал «Къумукълар»

С тех пор Тату Омаровна прошла все круги ада. В Махачкале, в камере, ее посетил нарком НКВД Ломоносов. С ехидцей он произнес:

– Наконец-то удалось заполучить старого врага народа!

– Я не враг, – ответила женщина. – Враги те, кто меня арестовал!

– Я вас арестовал! Что на это скажете?! – воскликнул чекист. Но ответ истязаемой прозвучал как выстрел:

– Значит, – отрезала Тату Булач, – вы и есть враг!

Ощущение пощечины осталось у Ломоносова на всю его черной каймой очерченную жизнь.

О том, что произошло после этого диалога, Тату Омаровна расска­зывает:

–  Сейчас же я была передана следователю Глебову. Полтора месяца меня подвергали «стойке» с небольшими перерывами: без сна, без бани, почти голодная. Когда с опухшими ногами падала, опять поднимали, приводя ко мне каких-то людей, которые говорили, что я их вербовала. Принуждали меня, чтобы я писала собственной рукой лживые показания на себя и дру­гих – я не писала. Я была на грани сумасшествия. При этом следователь Глебов объяснял, что Ломоно­сов не дает ему покоя, требуя заста­вить меня написать заявление, что вербовал именно Коркмасов.

Глебов ничего не сумел добиться. Тогда арестантку передали дру­гому следователю – Ищенко. Тату Омаровна отказалась подписать протокол, составленный новым следователем.

– Двух истин не бывает, – сказала она,– я не могу изменить правде.

Ищенко не стал церемониться и избил подследственную так, что выбил ей передний зуб, повредил нерв под левым глазом, потом де­сять дней заставлял стоять на «стойке».

Тату Омаровна объявила голодовку, отказывалась есть и пить. Ее уговаривали, не добившись ничего, снова начинали бить, не давали ни сидеть, ни лежать, ни спать. По многу суток она стояла по колено в воде. А из коридора слышалось веселое «ржание» надзирателей

В каких только тюрьмам, карцерах, лагерях не побывала дагестанка!

У нее была поразительно наивная вера, впрочем, как и у многих других, что вышла какая-то ошибка, недоразумение, что вот-вот разбе­рутся «наверху» и ее освободят, восторжествует справедливость. Тату Булач была наделена неуёмным духом оптимизма. Ни разу ей не пришла мысль о смерти, о том, что надо перестать сопротивляться, сдаться.

Жемчужина. Дочери Дагестана

Посудите сами. 15 октября 1942 года, к пятилетию своего тюремного заключения, она обратилась к командованию лагеря, чтобы ее отправили на фронт бить фашистов. Когда ей в этом категорически отказали, она передала 500 рублей бойцам Красной Армии и столь­ко же на строительство танковой колонны. В конце войны ей сделали послабление: назначили заведующей молочно-товарной фермой. Фер­ма заняла первое место в соревновании с другими фермами лагерей, кормившими начальство.

Ничто не могло сломить этого человека, хотя в тюрьмах и лагерях она провела без малого 20  лет!  Выйдя из  заключения в 1956 году, после XX партсъезда, Тату Омаровна нашла в себе силы писать книги, встречаться с учащимися и студентами, вете­ранами и молодежью, поддерживать разуверившихся, помогать сла­бым. Я ее знал близко, и не только потому, что она часто встречалась с краеведами моей 5-й буйнакской школы. Из ее уст я не слышал ни од­ной жалобы, просьбы. Как будто в недавнем прошлом не было 20 мучительных лет, как будто вся жизнь ее прошла в розовых красках. Может, поэтомy и в 70 лет она казалась красивой женщиной, которую очень любил Уллубий Буйнакский.  Но судьбы их оказались раздавленными тем обществом, во имя которого оба они отдали себя без остатка.

 

Булач Гаджиев

Новый номер