Ее голос волновал всех, пела ли она классические арии или народные песни. Ее таланту рукоплескали в самых больших концертных залах Германии, Албании, Финляндии, Монголии, Китая и других стран. Именно ей посвятил восхищенный Расул Гамзатов свои поэтические строки после концерта на днях декады дагестанского искусства и литературы в Москве:
Как зерном созревший колос,
Вечер песнями богат.
Зал не дышит – льется голос
Баталбековой Исбат
Выдающаяся оперная певица, народная артистка ДАССР и РСФСР, лауреат Государственной премии, кавалер Ордена Трудового Красного Знамени Исбат Гайдарбековна Баталбекова прожила яркую, насыщенную, ослепительную жизнь. Спустя три года после ее смерти, в день 80-летия, на доме № 6, что по улице У.Буйнакского в Махачкале, была установлена памятная мемориальная доска.
Ниже мы публикуем воспоминания певицы. Они были изданы в 1963 году в Дагестанском книжном издательстве.
Родители считали, что я родилась в счастливый день – день начала сбора винограда. В нашем старинном селе Тарки виноград выращивали еще с незапамятных времен.
С детства родители познали горе, нужду, тяжелый труд. Об учебе им не приходилось и мечтать. Отец и мать работали ткачами на фабрике III Интернационала, нас было семеро братьев и сестер, а я, как старшая, с утра и до вечера помогала матери по хозяйству. С детства я чувствовала себя старшей, взрослой.
С раннего возраста очень любила слушать народные песни, мне и самой хотелось часто петь, но никого не интересовали мои желания, некому было о них думать.
Пришло время, и я пошла в школу, а оттуда в школу фабрично-заводского обучения (ФЗО), так как отец и мать считали, что я должна идти по их стопам. Получив специальность прядильщицы, я стала работать в соседнем цеху с матерью. Нелегким был этот труд. Но, несмотря на это, фабричная жизнь захватила меня. Здесь было много молодежи, и я всей душой потянулась к ней. Меня часто звали в клуб, где были организованы кружки самодеятельности. Но мои родители считали посещение девушкой-дагестанкой общественных мест зазорным, даже большим грехом. И все-таки изредка я тайком пробиралась в клуб и с замирающим сердцем пела в хоре.
В 30-е годы наша семья распалась, отец оставил мать с маленькими детьми, и кроме меня ей помочь было некому. Это было тяжелое время, но, как говорится, свет не без добрых людей. Главный редактор газеты «Ленин елу» Абзагир Батыров близко к сердцу принял горе нашей семьи, я была устроена на курсы машинописи, а затем на работу в Радиокомитет.
Вот тогда-то я познакомилась с народной песней, с настоящими певцами. Никогда не забываю, какое впечатление произвел на меня голос Татама Мурадова. Он поразил меня неиссякаемой энергией, самоотверженной любовью к искусству. Среднего роста, с красивым выразительным лицом, необычайно живой и подтянутый, он был душой коллектива. Меня увлекли народные мелодии, то плавные и певучие, то стремительные, как горный поток. Я очень хотела петь, но не решалась.
Видя мою любовь к музыке, пению Татам Мурадович сам предложил прослушать меня. Ему понравился мой голос. Я стала петь в хоре Радиокомитета. Из городов, из селений стали приходить заявки на песни, которые исполняла я, и тогда во мне окрепло решение: раз мои песни приносят людям радость, я должна учиться во что бы то ни стало – учиться петь, чтобы в совершенстве овладеть мастерством исполнения.
Грянула война, муж ушел на фронт, и я осталась с крошечной дочуркой Барият. Мечту об учебе пришлось оставить. Трудно было мне: я плохо понимала русский язык, не знала нотной грамоты. Но и тут мне помогли. Разве можно забыть, как кропотливо и с каким терпением разучивали со мной песни и учили нотной грамоте музыкальные руководители А. Абрамянц и Г. Гасанов.
И вот мое первое выступление на открытой сцене. В зале негде упасть яблоку. В простом ситцевом платье я вышла на сцену, руки и ноги мне не повинуются, не знаю, как нужно держаться на сцене. Зал кажется громадной пастью, готовой проглотить меня. Прозвучало вступление – я запела. Наступила тишина, и когда я кончила петь, зал сотрясался от аплодисментов. Лицо мое горело, на глаза навернулись слезы от волнения, а зал все требовал и требовал меня на сцену. Теперь я не сомневалась: пение – это и есть мое истинное призвание.
В эти суровые годы войны, несмотря ни на какие трудности, я решила поступить в консерваторию. Дагестанское правительство послало меня на учебу в Азербайджанскую государственную консерваторию.
Не забыть мне отеческой заботы и человеческого внимания Петра Федоровича Проскурина – музыкального руководителя радиокомитета. Он ходатайствовал о моем поступлении в консерваторию, присутствовал на приемных экзаменах. В те годы Азербайджанскую высшую музыкальную школу возглавлял народный артист СССР Узеир Гаджибеков. Спустя время я узнала, что Узеир Абдул-Гусейнович имеет дагестанские корни.
Профессор, заведующая кафедрой вокального факультета Маргарита Александровна Колотова (училась в Милане) внимательно прислушивается к незнакомой мелодии. Кумыкские и даргинские народные песни маленькой страны гор заинтересовали ее. Она ласково посмотрела мне в глаза и сказала: «Считайте себя студенткой».
П. Проскурин, узнав о моем зачислении в консерваторию, бросился ко мне, стал жать руки и говорил: «Нет, ты не знаешь, Исбат, какое счастье выпало тебе. Ты, дочь маленького народа, первая из девушек-горянок получишь высшее музыкальное образование».
Начались годы упорной учебы. Было нелегко. Кроме трудностей в учебе я столкнулась с материальными проблемами. На втором курсе я и маленькая дочь Барият тяжело заболели. Меня охватило отчаяние, я подумала: «Зачем мне мучиться, мучить ребенка, брошу учебу, вернусь домой». Но коллектив поддержал меня: назначили в консерватории секретарем- машинисткой, дочь устроили в ясли. Но дороже всего было мне материнское участие и поддержка Маргариты Александровны, русской женщины, которая стала моей «певческой матерью», как она сама говорила. Никогда и ни от кого я не видела столько тепла, заботы и внимания, как от нее.
В годы войны студенты не только учились, но и давали концерты в театрах, на заводах, промыслах, в вузах, школах, госпиталях. За время учебы мы дали более ста концертов.
В 1945 году при Азербайджанском театре оперы и балета была открыта оперная студия. Я знала, что настоящей певице нужно владеть не только голосом, но и сценическим мастерством.
1949 году я была удостоена чести участвовать в первом всесоюзном смотре студентов-вокалистов, посвященном ХI съезду комсомола. На концертах в зале Московской консерватории и в зале Дома работников искусства одинаково восторженно были приняты кумыкская народная песня «Бюль- бюль» («Соловей») и ария Любавы из оперы Римского-Корсакова «Садко». ЦК ВЛКСМ высоко оценил мое мастерство студентки-комсомолки и наградил почетной грамотой.
По окончании консерватории я была зачислена в числе лучших студентов солисткой в Азербайджанский театр оперы и балета. Но как ни заманчива была перспектива стать настоящей оперной певицей, в 1949 году я вернулась на родину и стала солисткой Даггосфилармонии, началась многообразная музыкальная деятельность.
1950 год был особым. Год тридцатилетия ДАССР стал праздником для всех народов нашей страны. В Москве состоялась декада мастеров искусства Дагестана.
Где бы мы ни выступали – в Колонном зале Дома союзов, в зале имени Чайковского, в Центральном Доме советской армии и многих других концертных залах – москвичи восторженно встречали нас. В числе мастеров искусства Дагестана я была награждена орденом Трудового Красного Знамени, и мне было присвоено звание Заслуженной артистки ДАССР.
В составе советской делегации в 1951 году я была на III Всемирном фестивале молодежи. В Берлине собрались представители 104 стран. Я пела на кумыкском языке, но присутствующие понимали меня, потому что я пела о радости мирного труда, о дружбе и мире. После закрытия фестиваля советская делегация дала несколько концертов в городах Восточной Германии Потсдаме и Дрездене. Провожали нас так же тепло, как и встречали.
Высшей наградой для меня в том году явилось присуждение Сталинской премии. Радости моей не было предела, когда прочитала в газете:
«Исбат Баталбекова – первая горянка Дагестана, отмеченная высокой премией. Имя этой талантливой певицы, обладающей богатыми голосовыми данными и высокой исполнительской культурой, стало известно не только в Дагестане, но и за его пределами…»
Для меня нет высшего счастья, чем счастье петь своему народу. Я получаю много писем из разных концов нашей необъятной Родины.
На месячнике дружбы в Монголии нас встречали как самых дорогих гостей. Много было ярких встреч и знакомств, одно из них особенно запомнилось. На торжественном концерте в Монгольском театре оперы и балета я пела дагестанские песни, а в заключение исполнила на монгольском языке известную песню «Все лучшее посвятим Родине». Зал встретил песню несмолкаемыми овациями.
Такими же яркими и запоминающимися были поездки в Финляндию, Китай. Ежедневно газеты давали сообщения о наших концертах и расценивали их как искусство высокого класса. Возвращалась я из поездок полная новых сил и дерзаний.
Но дорога артиста – это не только успех, интересные поездки и встречи. Необходимо постоянно работать над голосом. Петь просто, благородно и красиво очень трудно. В работе над собой нужны постоянные поиски, внешняя актерская техника. Нужно постоянно обновлять репертуар.
Все это я рассказала для того, чтобы показать, какие широкие возможности открыты перед советскими женщинами. Самое главное – это найти свое призвание, а Родина открывает перед нами все пути и дороги.
Махачкала, 1963 г.
Публикацию подготовил Алав Алиев
