Какое оно, лицо современного искусства? Продолжает ли молодое поколение следовать канонам, но отражая уже современную эпоху? Следует ли великим традициям классики или признает только новые тенденции?
Дагестанская изобразительная школа, отдавая дань реалистическому искусству и одновременно соединяя различные стили и жанры, дает простор творческой фантазии. Так рождается новое искусство, позволяющее художнику комфортно чувствовать себя, по-своему выражая языком красок и техник свое миропонимание.
Славик Абдуллаев – как раз из новой волны художников, воспринимающих действительность как данность, как возможность раскрыться, перенести на холст своё понимание цвета, чувств, эмоций, наслаивающихся на сознание и подталкивающих к размышлению.
– Философ ли художник? – задумывается он над моим вопросом, – пожалуй, что так. Искусство философично по своей сути, оно развивается, как любая другая сфера творчества, требует переосмысления жизни, работы души и сердца; иначе это не искусство. Художник не категоричен, он призывает к диалогу, не навязывает своё понимание современного искусства. Создавая образы, понятные и одновременно загадочные, позволяющие домысливать сюжетную канву композиций, он предлагает зрителю поразмышлять самому.
Выпускник художественного училища им. Джемала, что само по себе является брендом дагестанской изобразительной школы, С. Абдуллаев – ученик Галии Кугушевой и Виктора Андреевича Мелешко, мастеров, соединяющих в едином творческом пространстве художественную школу и дизайн, воспитывающих строгий и одновременно изысканный вкус.
Спрашиваю, к чему он больше всего тяготеет. Художник признается, что для него не существует какого-то отдельного вида изобразительного искусства; мир органичен, как органично само творчество, совершенствующееся в своем развитии.
Он портретист, имеющий свой, абдуллаевский, почерк. И когда ты видишь галерею его «героев», как будто окунаешься в мир необыкновенных людей, каждый из которых – точно выраженный, не похожий ни на кого образ. Это «особенные люди», отобранные художником для своей портретной коллекции.
В творчестве С. Абдуллаева всякий найдет то, что созвучно его внутреннему миру, состоянию души. Живопись, графика, лепка, прикладное искусство, дизайн, настенная роспись. Он словно исследователь, который пытается докопаться до самой сути образа – профессионально, пристрастно, до самых потаенных мелочей, позволяющих судить о нём как о настоящем профи.
Любимое им «масло» позволяет художнику добиваться максимального приближения к живым краскам, густым, насыщенным и необыкновенно ярким – таким, которые можно встретить только в природе.
– К цвету можно только приблизиться, а не достичь его первозданности, – размышляет художник. – Мы всего лишь копируем природу, создавая среду для органичного существования в ней человека.
Художника интересуют разные «материалы» – так называют профессионалы виды красок. Он замечает, что у современного художника много возможностей – только успевай экспериментировать с «химией» современных красок.
Пейзажист, увлеченный человек, Славик испытывает интерес к горным аулам, где сакли лепятся к склонам гор, как гнезда ласточек, где крыша одной сакли служит двором для соседней, к их символике, архаичности.
– Да это целая индустрия, отдельное направление в современном архитектурном дизайне. Такие террасные комплексы могут стать центральным образом республики, его брендом.
Славик говорит о будущем Дагестана, о его прошлом, вспоминая историю древнего Дербента и всего горного края, каждый уголок которого – музей под открытым небом. Художник сравнивает современные двухуровневые квартиры с саклями горцев. Для горожанина горы – место «милой родины», скорее символичной, чем привычной. Но это также некий импульс к возвращению к своим истокам, традиционному образу жизни горцев.
Его пейзажи – словно слепок жизни. Но художник не просто «фиксирует» природу, он и себя рассматривает как её творение. И находится в постоянном поиске новых идей и замыслов. Я спрашиваю его, откуда в нем (может, по наследству ему передался?) дух вечного противоречия и упорство в создании «другого» искусства.
– Да нет, – смеется он, – хотя, впрочем, отец мой, автомеханик, в юности прекрасно рисовал. Что-то, видно, и мне передалось.
Его супруга Эльнара тоже художник, участница многих республиканских и всероссийских выставок; часть ее работ хранится в изобразительном музее им. П. Гамзатовой.
– Мы близкие по духу люди, – говорит Славик, – и это помогает в работе.
Он часто бывает за границей, в Москве, где сосредоточены художественные центры, выставочные залы, коллекции. И готовится к участию в одной из всероссийских выставок. Художник шутит, называя себя мэтром аэрографии. И здесь нет никакого желания выделиться. Пейзажи, портреты современников, настенная роспись… Во всем он точен и скрупулезен.
Абдуллаев в своем творчестве опирается на классиков русской живописи.
– Любая абстракция рождается из канонов классического искусства, – говорит он. – И начинающий художник должен сначала пройти «школу». Мне близки «передвижники»…
Славик говорит о своем творчестве спокойно, без апломба. Важнейшим уроком мастерства для себя он считает общение с искусствоведом Зинаидой Гейбатовой-Шолоховой, искренне восхищается своим коллегой – арт-стилистом, создающим уникальные художественные проекты, – Андреем Забожановым. И по-прежнему мечтает учиться в «Глазуновке», куда попадают только самые одаренные, одержимые творчеством художники.
Время Славика Абдуллаева еще не пришло, он еще не так знаменит. Но его талант, его неутомимый творческий поиск обещают многое, и он обязательно удивит мир своими работами, проникнутыми необыкновенной любовью к жизни, к людям.
