В числе мастеров живописи, которые побывали в Дагестане и отразили на своих полотнах его красоту, его историю, был и великий маринист Иван Айвазовский. Конечно, главной его любовью его жизни и главной темой его творчества было море. Но и горы, сначала Крымские, которые он видел с детства, потом Кавказские, пленили его своей красотой. Тем более что Кавказ – это историческая родина художника, в жилах которого текла кровь древнего армянского народа.
О море, море…
Родина Айвазовского – Феодосия, небольшой портовый городок у подножья Крымских гор. 17 июля 1817 года в книге рождений и крещений местной армянской церкви появилась запись: «Родился Ованес, сын Геворга Айвазяна». Отцу мальчика, рыночному старосте, на попечении которого были еще две дочери и двое сыновей, содержать семью помогала жена Рипсиме, искусная вышивальщица.
Маленький Ованес с детства просто влюбился в море. Он приходил на берег и мог целыми днями любоваться красотой то умиротворяющей, то непокорной стихии, слушать ропот волн. Первые свои рисунки мальчик чертил на песке.
В 16 лет он приехал в Петербург, чтобы поступить в Академию художеств. Вскоре молодой живописец завязывает знакомства с известными художниками, писателями, музыкантами: Пушкиным, Жуковским, Белинским, Глинкой, Брюлловым. В 27 лет он стал академиком пейзажной живописи Петербургской Академии художеств. Побывал в европейских центрах культуры: Венеция, Рим, Милан, Париж, Антверпен…
Мария Тальони
Конечно, в жизни художника были музы, вдохновлявшие его. Как же без них? Стихия любви была так же властна над ним, как стихия моря.
История первой любви Ивана овеяна легендами. Одна из них гласит, что знакомство студента Айвазовского с итальянской балериной Марией Тальони началось с курьеза в Петербурге, где ее экипаж случайно задел юношу, и он упал. Дама довезла «жертву» до дома, а на другой день прислала ему билет на свой спектакль. По другой версии, они познакомились уже в Венеции, куда художник поехал после окончания академии на стажировку.
Мария родилась в семье балетмейстера Филиппе Тальони. Девочка была сложена непропорционально: ее руки были чрезмерно длинны, а ноги – сплошной курьез. Талия была короткой, а спина – сгорбленной. Но отец вбил себе в голову, что дочь непременно станет балериной. Занималась она под насмешки ладненьких юных нимф, и нередко слышала вслед: «эта маленькая горбунья». Мария заливалась слезами…
Но роль Сильфиды в одноименном балете принесла 28-летней Марии мировую славу, которую она удерживала четверть века. Затем последовали новые партии в отцовских постановках.
Зная цену своему таланту, Тальони позволяла себе быть и капризной, и требовательной. Как-то раз в Лондоне, не получив утром обещанного гонорара, вечером она не вышла на сцену.
Мария была намного старше Айвазовского, она после развода с мужем одна воспитывала двоих детей.
Никаких документов, писем, воспоминаний, подтверждающих роман художника с Марией Тальони, не сохранилось. Единственным доказательством их романтических отношений является картина Айвазовского «Венеция со стороны Лидо», где автор изобразил себя и Марию, катающихся в гондоле.
Однажды, в день Вербного воскресенья, протягивая ему свою розовую балетную туфельку, Мария сказала:
– Вот этот башмачок растоптал мою любовь! Возьмите его на память и возвращайтесь в Россию. Там ваша жизнь. Свою женщину вы еще встретите…
Говорят, Айвазовский всю жизнь хранил эту балетную туфельку в шкатулке, а в дом художника до самой его смерти в каждое Вербное воскресение кто-то присылал букет ландышей. Он так и не узнал, что это делала по просьбе матери дочь Марии, которая была замужем за князем А.Трубецким.
После завершения выступлений на сцене Мария Тальони давала уроки танцев, умерла в возрасте 80 лет и похоронена на парижском кладбище Пер-Лашез. На ее надгробии высечены слова: «Земля, не дави на нее слишком сильно, ведь она так легко ступала по тебе».
Юлия Гревс
Успех Айвазовского в Европе был огромным, он общался с выдающимися людьми – Папой Римским, Наполеоном III, получал много заказов. После возвращения в Россию, проводя большую часть времени в Петербурге, будучи вхож в лучшие дома столицы, Айвазовский все же рвался душою в свою Феодосию. «Но чуть повеет весной, – писал он, – на меня нападает тоска по родине: меня тянет в Крым, к Черному морю…» Его не прельщала перспектива быть придворным художником. Хотя он был обласкан двором, зачислен на службу в Морское министерство (правда, без жалованья), художник выпрашивал себе право подолгу находиться в родном городе. Построил там новый дом, собственную картинную галерею. Участвовал в жизни города, много занимался благотворительностью.
Айвазовский слыл завидным женихом. Летом 1848 года в Петербурге он был представлен весьма знатной даме, имевшей двух дочерей «на выданье». Следуя настоянию матери, девицы стали прилежно брать уроки рисования у именитого живописца. Вдова не скрывала радости, заметив, что учитель подолгу засиживается у них. И уже гадала – какой из ее дочерей он отдаст предпочтение. Каково же было ее разочарование, когда Айвазовский объявил о помолвке шотландкой с их гувернанткой – Юлией Яковлевной Гревс.
Выбор Айвазовского многим казался мезальянсом. Но жених и невеста были счастливы. После венчания свадебный кортеж из нескольких экипажей направился в Шейх-Мамай, имение художника.
В 1853 году, во время земляных работ, в Феодосии были найдены римские и греческие античные предметы. Юлия зажглась желанием заняться поисками древностей, вовлекла в это и мужа. Они получили разрешение на раскопки и лично раскопали 80 курганов. Юлия просеивала землю, выбранную из захоронений, следила за сохранностью находок, составила их каталог и сама же упаковала все для отправки в Петербург. Всех их находки теперь хранятся в Эрмитаже.
Подросли их четыре дочки, и Юлия упрашивала мужа ради будущего девочек переехать в Петербург или хотя бы в Одессу, где была светская жизнь, где можно было найти «выгодную партию». А здесь за кого они выйдут? За рыбаков? За армянских родственников? Такая перспектива не устраивала Юлию. Но Айвазовский не соглашался покидать имение, он мог работать только в Феодосии.
Супруги перестали понимать друг друга, к тому же у жены развилась какая-то нервная болезнь, характер испортился. Она всем жаловалась на мужа, на его деспотизм.
В конце концов Юлия уехала с детьми в Одессу. Дочерей, как и мечтала, выдала за иностранцев. Но связь Айвазовского с женой и дочерьми даже после развода, с большим трудом полученного им через 17 лет, не могла прерваться: он чувствовал ответственность за них, содержал и опекал их до конца жизни.
Кавказ подо мною…
В 1868 году Айвазовский, чтобы отвлечься от семейных неурядиц, предпринял путешествие на Кавказ. Он посетил Владикавказ, Северный Дагестан, Дарьяльское ущелье, Шуру, Сухум, был в Закавказье и Армении. Он воспринял природу Кавказа как явление величественное, мощное. Тяготение художника к изображению стихийных сил природы сказалось и в кавказском цикле работ. Не случайно на одной из картин он изобразил снежный обвал в горах, обрушившийся на путников, едущих в долине.
Кавказская серия по содержанию не является чем-то обособленным в искусстве Айвазовского. Она близка по восприятию природы к прежним его работам. Сохранился небольшой альбом с рисунками, сделанными во время этого путешествия.
Рисунки «Кавказского альбома» являются новым этапом в графическом искусстве Айвазовского. Они выполнены в другой технике, чем путевые рисунки 40-х годов, которые отличаются законченностью и обычно переносились им на холст без существенных изменений. Ведь назначение кавказских рисунков было иным. Они должны были только позже воскресить в памяти художника то, что он видел во время путешествия, дать толчок его воображению. На полях рисунка, а то и на самом рисунке видны записи, сделанные рукой художника. В них обозначается главным образом цветовая гамма пейзажа, а иногда названия аулов, нанесенных на рисунок еле уловимыми пятнышками.
Айвазовский зарисовал исторические места Дагестана: Ахульго, Гимры, Гуниб.
Побывал он и на исторической родине, в Ереване, откуда наблюдал прекрасную Араратскую долину и Арарат – одну из самых красивых гор Кавказа, которая не раз вдохновляла его.
Закончив путешествие по Кавказу, Айвазовский остановился в Тифлисе и по собранным материалам написал 12 картин, которые и выставил для обозрения. Плата за вход на выставку поступила в пользу городского детского приюта. Были выставлены работы «Аул Гуниб в Дагестане. Вид с восточной стороны», «Гуниб», «Стычка ширванцев с мюридами на Гунибе», «Вид на Темир-Хан-Шуру и Каспийское море», «Цепь Кавказских гор», «Вид Тифлиса», «Вид Чечни с Алханюртовских высот».
Среди покупателей его картин были коллекционер живописи П.М. Третьяков и князь А.И. Барятинский. Три картины были приобретены императором Александром II – «Вид с Каранайских высот на Ахульго и Гимры», «Вид Гуниба с восточной стороны» и «Дарьяльское ущелье».
Анна Саркизова
Третьей женой художника стала молодая вдова Анна Никитична Саркизова, в девичестве Бурназян. Ему было 65, ей – 25. Но разница в возрасте не помешала их счастью. Наконец-то в доме художника вновь воцарились тепло и уют. К тому же в отчий дом возвращается дочь Александра с сыновьями. Иван Константинович живет и работает, окруженный большим семейством, занимается внуками.
Он написал портрет жены Анны в национальном армянском платье с прозрачной шелковой косынкой на голове. Выразительные темные глаза выражают ум, благовоспитанность, мягкая улыбка дополняет спокойную женственность и восточную грацию, фигуру обтекает прозрачная шаль, придавая образу легкость и некую загадочность.
«Моя душа должна постоянно вбирать красоту, чтобы потом воспроизводить ее на картинах. Я люблю тебя, и из твоих глубоких глаз для меня мерцает целый таинственный мир, имеющий почти колдовскую власть. И когда в тишине мастерской я не могу вспомнить твой взгляд, картина у меня выходит тусклая...», – признавался жене художник.
Из уст Ивана Константиновича вырвалось еще одно признание: «Благодаря этой женитьбе я стал ближе к своему народу». Его феодосийский дом становится местом паломничества: армянские актеры, писатели, музыканты, художники гостили у них, получая благословение, а нередко и материальную поддержку.
Осенью Айвазовский рисует Анну еще на одном холсте – «Сбор фруктов в Крыму». Стоя на двухколесной арбе, Анна собирает виноград. Сидящий в арбе юноша, держа корзину, не сводит глаз с госпожи. Фигура молодой женщины светится на фоне зелени и цветов. Краски сияют радостью жизни.
Армянская трагедия
Назначенный на должность художника Адмиралтейства, Айвазовский еще в 1845 году в составе Средиземноморской географической экспедиции посетил Константинополь и острова греческого архипелага. Столица Османской империи произвела на художника неизгладимое впечатление. За несколько дней пребывания он сделал десятки эскизов, многие из которых легли в основу будущих картин.
Он приезжал сюда не раз: в 1874, 1880, 1882, 1888 и 1890 годах. Здесь проходили его выставки, он встречался с правителями Турции и получал от них и заказы, и высокие награды. Даже в годы войны с Турцией не разорвал этих связей. Но дружба закончилась, когда султан Абдул-Гамид начал в Константинополе и по всей стране геноцид армян, который в начале ХХ века достигнет чудовищных размеров.
Весть о резне армян дошла до него в Ницце, где Айвазовский отдыхал с женой. Шокированный этим, он набросал эскизы для будущих картин на эту тему. Три из них – «Турки армян живыми бросают в Мраморное море», «Погром армян в Трапезунде», «Армян погружают на корабли», – он в срочном порядке отослал в Петербург для публикации в сборнике «Братская помощь пострадавшим в Турции армянам». Выставки его исполненных трагедии картин на армянскую тему проходят в России, Англии, Франции, по всей Европе, всюду вызывая резонанс, волны сочувствия несчастным и негодования по поводу зверств турок.
Сразу после возвращения в Феодосию художник достал пожалованные ему османские ордена, сначала надел их на дворового пса Рекса и погулял с ним по городу, потом на глазах горожан швырнул их в море. Художник попросил турецкого консула передать султану его слова: «Если пожелает, пусть и он выбросит в море мои картины, их мне не жаль».
Многие из беженцев скрывались в Феодосии. Айвазовский им оказывал всяческую помощь. До последнего дня художник много работал, большую часть доходов тратил на благие дела для горожан, провел воду из своего источника, обеспечил город чистой питьевой водой. Он был настоящим патриотом своей малой родины – Феодосии.
Айвазовский ушел из жизни в 83 года в своем имении. На надгробии художника высечены слова историка Мовсеса Хоренаци: «Родившись смертным, оставил по себе бессмертную память
