Сиянье пушкинской строки
Пронзило душу светом,
И хлынули в неё стихи,
Как дождь в начале лета.
Язык чарующий, чужой
Родным отныне станет,
Распахивая предо мной
Ущелья Дагестана.
Как парус лермонтовский, вновь,
Белея одиноко,
В судьбу ворвётся и любовь
Пошлет мне в век жестокий.
Звезда заговорит с звездой,
От счастья задыхаясь,
Но никогда в судьбе такой
Уже я не раскаюсь.
И томик Блока положу
Я с томиком Махмуда –
Вовек к другому багажу
Привязан я не буду.
Их в Петербург с собой возьму,
Где белыми ночами
Спасаться буду наяву
От тёмного отчаянья.
И лишь однажды заблестят
В глазах скупые слезы,
Когда в Гунибе зашумят
Есенина берёзы.
Прижавшись, словно в детстве, к ним
С наивной верой в чудо,
Пойму, что больше молодым
И я уже не буду.
Но даже в самый чёрный час,
Когда вся жизнь отпета,
Меня спасёте, и не раз,
Вы, русские поэты.
В моём дыханье и в крови,
В моём сердцебиенье
Пребудет свет святой любви,
Как чудное мгновенье.
…Но только больше нет страны,
Где жили мы, как братья.
И слышен страшный гул войны
И громкие проклятья.
Где Пушкин мой, и где же ты,
Великая Россия?
И кто кому из темноты
Грозит угрюмой силой?
Кавказ не пасынок тебе,
А сын единокровный,
Хоть и не всё в его судьбе
Когда-то было ровным.
Найди того, кто ссорит нас,
Взрывая дружбу нашу…
От горя поседел Кавказ,
Испив раздора чашу.
Пусть тайные твои враги
Прикинулись друзьями –
Не верь данайцам и не лги,
Что нет любви меж нами.
Своим поэтам верь, о Русь,
Ведь лишь они пророки…
И, как молитву, наизусть
Тверди, тверди их строки.
Перевод с аварского
Марины Ахмедовой-Колюбакиной
