Расулу Гамзатову, великому поэту, прославившему отчий край на весь мир, в этом году исполнилось бы 95 лет. В эти дни, вновь вспоминая гениального чародея слова, мы публикуем интервью с Салихат Расуловной Гамзатовой – дочерью поэта, директором Республиканского музея изобразительных искусств имени Патимат Гамзатовой. Она рассказывает о Расуле Гамзатовиче – отце, муже, поэте, человеке.
- Расскажите, пожалуйста, о Ваших самых первых воспоминаниях об отце?
- Они такие неопределенные, расплывчатые. Помню только, как часто огорчалась в детстве, что моих родителей почти не бывает дома. Рядом с ними меня никогда не покидало чувство счастья и радости. Папа не вёл со мной нравоучительных бесед, и я даже не знаю, что должны делать «хорошие» и «правильные» папы.
- Как складывались отношения отца и дочери? Он был строгим отцом?
- Нет, он не был строгим. Никогда не повышал голоса, не ругал. Да, и поводов, чтобы он сердился, я старалась не давать. Отец как-то больше в своем поэтическом мире был, в своих делах.
В нашей семье, как это, впрочем, традиционно для горских семей, не было принято говорить о своих чувствах... Мы выражали чувства своим отношением друг к другу. Между мной и папой, при всей нашей большой любви друг к другу, была внутренняя дистанция. Я не могла просто так подойти к нему со своими разговорами. Нет, он, конечно же, выслушал бы меня. Но неписаный горский этикет не позволял мне этого делать. О чём сейчас я искренне сожалею.
- Вы дочь знаменитого поэта, общественного деятеля, которого знает вся страна. Сказывалось ли это на Ваших взаимоотношениях с окружающими?
– В советские времена как-то не принято было выделять человека только за то, что кто-то из его родителей знаменит. Я всегда испытывала неловкость из-за излишнего внимания к себе как к дочери Расула Гамзатова. Это чувство не покидает меня и по сей день. Впрочем, жизнь меня чаще сталкивала с людьми, совершенно мне прежде незнакомыми, которые с абсолютно искренней человеческой теплотой говорили: «Как она похожа на нашего Расула».
- Брал ли отец Вас в свои дальние странствования по странам и континентам? Где Вы с ним побывали?
– Я очень хорошо помню свою первую поездку с папой и мамой. Я тогда ещё училась в школе. Их пригласили в Тбилиси, на юбилейные торжества известного грузинского поэта Иосифа Нанишвили. Меня поразили красота грузинской столицы, гостеприимство и обаяние грузин, их потрясающая музыкальность. В то время в Тбилиси жила наша знаменитая землячка художница Манаба Магомедова. И мы побывали у нее в гостях. До сих пор с теплотой вспоминаю Киев. В последний раз мы с отцом были там на открытии мемориальной доски на доме, где в своё время по пути в Мекку останавливался и жил имам Шамиль. Ездила я с родителями и в Карловы Вары, и в Лондон…
- А что отец обычно привозил Вам в подарок, когда ездил за рубеж без Вас? Рассказывал ли о странах, откуда он вернулся?
– С нами, детьми, отец был немногословен. А подарки обычно выбирала мама. Как-то папа был в поездке один и привёз мне с сёстрами необычные с виду конфеты, напоминающие гусениц, и карманные фонарики, которые очень ярко светили. Мы не могли понять: зачем нам, девочкам, в большом городе фонарики? Мы их потом подарили двоюродным братьям, на них они произвели сильное впечатление, таких в округе больше ни у кого не было. А так папа непременно привозил какие-либо сувениры, символизирующие страну, откуда он вернулся. Это могли быть картины, рисунки, миниатюры, какие-то изделия народных промыслов.
- Расул Гамзатович был необычайно гостеприимным и хлебосольным человеком. Ваш дом всегда был полон гостей. Это Вас радовало, забавляло или, наоборот, огорчало, что не так часто, как Вам хотелось бы, удаётся побыть наедине с родителями?
- Вначале я думала, что все люди, все семьи так живут. И что все люди – как наши многочисленные гости: яркие, добрые, необыкновенные. Рядом с ним все были приятными, настроенными на добрый лад. Лишь со временем, взрослея, я стала понимать, что мир не так одинаково скроен и что не все люди одинаково благородны и порядочны. Обилие гостей скорее радовало, чем огорчало. Просто потом стала острее чувствовать, что на общение с родителями совсем не хватает времени. Необыкновенно гостеприимной и хорошей хозяйкой была мама… Помню, как на одном из юбилеев папы, когда все гости разошлись, мама решила немного отдохнуть. Но неожиданно на пороге объявилась новая шумная компания гостей. Мама тут же вышла к гостям с улыбкой, как будто именно их она ждала, пригласила за стол. Когда наконец в доме остались одни близкие, моя тётя спросила: «Патимат, я думала, ты падаешь от усталости, готовить не можешь, а ты ещё смеёшься». На что мама сказала: «Ну, они же не виноваты, что мы устали».
На протяжении всей жизни, начиная с далёкой молодости и до последних лет, папа писал замечательные, полные любви стихи, посвящённые маме. В шутку называл себя доктором «патиматических» наук. Он очень тяжело переживал её смерть. Это стало для него огромным ударом. Но о своих чувствах, переживаниях не рассказывал, а я не задавала вопросов. Целый год не мог войти в их общую спальню, где она провела свои последние дни. Они оба были очень яркими личностями, и при этом глубоко преданными друг другу людьми.
- Как Расул Гамзатович воспринимал перемены, произошедшие в нашем обществе в последние два десятилетия?
– Один известный режиссёр, снимавший фильм о творчестве папы, будучи у нас в гостях, спросил его: «Что Вы думаете, Расул Гамзатович, о старой и новой власти?» На это папа ответил: «Старая власть была как старая жена. Она ругала, требовала, но она о нас заботилась, кормила, лечила. А новая власть похожа на девицу непристойного поведения, пустившуюся во все тяжкие. Надо искать третью – чтобы была умной, красивой и доброй». А ещё он говорил, что из нашей жизни исчезли события, зато появилось множество мероприятий.
- В своё время Гамзатов сказал почти пророческие слова. В одном интервью почти 15-ти летней давности он говорил: «Необходимо, чтобы возрождение религии шло вместе с возрождением культуры, а иначе последствия могут быть непредсказуемыми». Какое место в его жизни занимала религия?
– Папа хотя и не исполнял все предписанные религиозные каноны и не молился, его отношение к Богу – как к субстанции, которая определяется во всех священных книгах как любовь, всегда было безусловным. Молитвы, обращения к Всевышнему постоянно звучат в его стихах последних лет. Я уверена, что только истинно верующий человек мог написать такие строки: «Я вовсе не один - со мной Аллах. В безмерном одиночестве вселенной». Это из стихотворения «Одиночество».
А как замечательно выражено чувство глубокой связи всего сущего с Богом в «Молитве», написанной ещё в советские годы.
О глубоком понимании и ощущении папой связи человека и поэта с Богом говорит примечательный факт, рассказанный мне сестрой. Когда папе выделяли квартиру в Москве, ему предложили очень хорошую квартиру в районе Проспекта Мира, в тихом переулке под названием «Безбожный». Папа отказался, прокомментировав нам: «Поэт не должен жить на улице с таким названием».
Хочу привести еще один очень показательный факт. Летом 1998 года в результате террористического акта трагически погиб муфтий Дагестана Саид-Хаджи Абубакаров, а в сентябре папе должно было исполниться 75 лет. Он отказался от празднования юбилея, хотя, как известно, он никогда не демонстрировал свою религиозность и нигде не обнародовал причины, по которым он отказался праздновать такую круглую дату.
А еще папа говорил: «Мы клянемся, кладя руку на Конституцию, а не на Коран или Библию. Между тем Конституция постоянно меняется, а Коран и Библия живут века и тысячелетия. Коран – природа, Конституция – погода».
- Расскажите о последних днях отца?
– В сентябре 2003-го года у него был юбилей. В те дни папа казался очень уставшим. После торжественного вечера в Махачкале поехал в родовое село Цада. А в октябре прошёл большой юбилейный вечер в Москве, в концертном зале «Россия», с участием звёзд российской эстрады, которые исполняли песни на папины стихи. Пришли его друзья – Чингиз Айтматов, Сергей Михалков... Он как будто чувствовал свой близкий конец и торопился проститься со всеми.
После юбилейного концерта папа оказался в больнице на Воробьёвых горах. Он, казалось, пошел на поправку, его даже выписали домой. Но уже на вторые сутки ему снова стало плохо, его забрали в реанимационное отделение клиники на Грановского, где он и скончался на третий день.
Мне рассказывал заместитель министра культуры нашей республики Магомед-Расул Магомедов, который относился к папе с большим уважением, что Расул Гамзатович ещё в начале года поведал ему о виденном им сне. Открылась стена в нашем доме, и за ней оказался человек в белых одеждах и с белой бородой, который как будто звал его к себе. Видимо, он думал о смерти. Не случайно на юбилейном вечере в Махачкале он сказал: «Как болельщики «Анжи» просят ещё гол, так я прошу у Бога ещё один год, чтобы привести написанное мною в порядок».
Может быть, под впечатлением этого сна отец, находясь в больнице, написал свое завещание. Там есть наставления нам, близким, и наказы. Поставить небольшой камень на его могиле и написать «Расул». А если этого покажется недостаточным, приписать «Гамзатов». Есть в завещании обращение и к дагестанскому народу, просто к людям. «Моё завещание – в книгах, которые я написал. Оставляю потомкам Дагестан, который я унаследовал от предков, мой край любви, надежды, радости, землю красивых девушек, гордых мужчин и женщин».
Отца как-то спросили: хотелось бы ему прожить 100 лет? Он сказал: «100 лет – это архитектурное излишество. Не хочу быть обузой. Да к тому же столетнего человека потерять не жалко».
Алав АЛИЕВ
