Студенты Лиры Ивановны Мегаевой не знали, что настоящее имя ее – Кнарик, а Лира – это псевдоним. Это символичное имя она выбрала, конечно, не случайно. Лира – символ поэзии, литературы, символ того искусства, изучению и распространению которого она себя посвятила. И Лира Ивановна свою «партию» в этой жизни отыграла чисто, ярко и полнозвучно, главное, без фальши. Нет такого уголка в Дагестане, где не работают ее ученики. Теперь уже они, продолжая дело учителя, «сеют разумное, доброе, вечное».
В этом году Лире Ивановне исполнилось бы 95 лет. Уже почти 10 лет, как ее нет. Она, конечно, была из незаменимых. Ее коллегам, друзьям не хватает ее воспоминаний, бесед, ее мнения – мнения мудрого человека с правильными ценностями.
Лира Ивановна открывалась мне постепенно – сначала, когда я была студенткой, – как лектор, потом, когда стала работать с ней на кафедре русской литературы ДГУ лаборантом, – как человек, как ученый, хотя такое разделение единой личности, конечно, условно.
Ее блестящие лекции были фейерверком мыслей, чувств, мастерства. В них было то, чего не хватает многим выступающим, – эмоции, экспрессия, энергия, и в то же время - блеск интеллекта, высокий научный уровень и четкая логика. Говоря о «чудесном вымысле» Пушкина, Толстого, Достоевского, она волновалась так, будто речь идет о вопросах жизни и смерти; ее интонации, жесты, мимика, взгляд выражали страстное желание донести до студентов мысль, приобщить их к прекрасному и доброму.
Спецкурс по «Евгению Онегину», на котором мы ее впервые увидели, показал, как глубоко можно «копать», как много всего можно вычитать в маленьком, казалось бы, произведении (мы его изучали целый семестр!). А на следующий год она читала нам уже общий курс по второй половине ХIX века, спецкурсы по Достоевскому, Толстому. Для нее было важно, чтобы студенты думали, а не механически заучивали информацию. И вопросы на семинарах, проходивших всегда в форме диалога, были нацелены не столько на проверку «знаний», сколько на понимание, на вдумчивое чтение. На экзаменах опрашивала обстоятельно, никогда она не стремилась отделаться, побыстрее закончить. И даже на экзамене хотела чего-то досказать, поправить, сообщить студенту...
Те качества ее, которые можно назвать недостатками (ничто человеческое не было чуждо и ей) – повышенная эмоциональность, иногда вспыльчивость – были продолжением ее достоинств и связаны с ее «горячестью», страстностью. Как она радовалась, если слышала из аудитории то, что хотела услышать, если студент показывал хорошее знание и понимание текста!
Больше всего ее эмоций доставалось, конечно, нерадивым студентам. «Единственный инструмент, который не тупеет от использования, а наоборот, заостряется, - это мозг», – любила она говорить. Теперь я тоже своим ученикам так говорю.
Будучи максималистом, выкладываясь на все 100, Лира Ивановна и от студентов требовала такого же отношения к предмету, была и требовательной, и строгой. Бывало, слабонервные филологини иногда пускали слезу, иные даже вспоминали ее как «грозу факультета». Не знаю, меня эта гроза обошла стороной… В те годы, что я ее знала, она уже была сдержанной. Когда кто-то вспоминал о былых ее «неистовых» временах, она смеялась: знала за собой такое…Это все издержки преподавательской работы. К себе она была еще более требовательна. Как-то вернулась она на кафедру с занятия по спецкурсу очень недовольная собой: «Запорола лекцию»,- говорит. А я подумала: даже если запорола, студенты много получили знаний. Тем более на спецкурсе по Достоевскому.
Почему именно Достоевский был ее любимым писателем и предметом научных интересов? Как-то он был близок, родственен ей – психологической глубиной, сложностью, страстностью, мучительными вопросами и поиском ответов на них, желанием разгадать Человека.
У Лиры Ивановны была прекрасная научная школа: после педагогического института в Дагестане она окончила аспирантуру в Москве, защитилась там же, руководителями ее были очень известные ученые, корифеи литературоведения. Обыватели не всегда понимают, что значит для истинного ученого его дело, эта потребность «мысль разрешить». Лира Ивановна работала до конца жизни, и даже попав в больницу, только оправившись от опасной болезни, она была с книжкой в руках – именно с научной книжкой, по Достоевскому. Спешила дописать, досказать...
До сих пор школьные учителя всех возрастов спрашивают на кафедре «книжку Лиры Ивановны» по «Преступлению и наказанию». К сожалению, эти методические пособия теперь стали библиографической редкостью. Надо бы их переиздать, чтоб студенты, и нынешние, и будущие, пользовались этим бесценным кладезем...
В последние годы она хотела успеть поделиться своим опытом и знаниями, издавала брошюры. Я помогала ей печатать их, относила в типографию.
Помню одну почти детективную историю с ее рукописью по Тютчеву. Я носила эту стопку с собой, потихоньку печатала, когда было время, то на работе, то дома. И вдруг мою сумку, со всеми документами и ценностями, украли, прямо из прихожей квартиры (в тот день родился мой племянник, и на радостях мы потеряли бдительность и не заперли дверь).
Не представляете, какое чувство вины я испытывала и как мне трудно было сказать автору о пропаже его труда нескольких месяцев. Слава богу, Лира Ивановна не разозлилась, не рассердилась. Она поняла ситуацию, потому что была Человеком. Конечно, расстроилась, но потом утешила меня, что у нее есть черновик, и она восстановит. Но рукописи, как сказал Булгаков, не горят. Соседский мальчик нашел и принес мою фотографию из пропавшей сумки, и это навело меня на след похитителей: нет, я их не поймала, но выброшенные ими за домом бумаги, развеянные ветром по пустырю, уже промокшие от дождя, собрала, не хватило только двух листов, их Лира Ивановна восстановила, и книжка все-таки вышла. Потом и другие – о Толстом, о Достоевском.
Рассказать о Лире Ивановне как о человеке – труднее всего. Потому что все будет не то. Не точно. Люди как реки, говорил Толстой, берега одни, а вода каждую минуту уже другая. Лира была рекой бурной, как наши горные реки. С характером, как все незаурядные люди. И в то же время было в ней что-то детское - непосредственность, какое-то простодушие, доверчивость; обмануть ее, для желающих, было очень просто. Несомненно, она была человеком высокого настроя, с четкими нравственными принципами, с ясными идеалами, с критическим отношением ко многим вещам. Чего в ней не было – это корыстного, потребительного отношения к людям, зависти. Чуждая всяких материальных интересов, не накопила она земных благ, имущества и прочих вещественных ценностей. Книги, книги, книги - вот что занимало все стены ее скромной, но аккуратной, опрятной квартиры. Она, кстати, была и хорошей хозяйкой, и готовила хорошо. Талантливый человек талантлив во всем.
Вот чего в ней не было совсем – это равнодушия. Как там Базаров говорил у Тургенева? «Хочется с людьми возиться, хоть ругать их, да возиться с ними». Так и Лира Ивановна: она могла относиться по-разному к людям, но они были интересны ей, и любила и не любила искренне. Скажет она «немедленно поставь зуб», увидев тебя без переднего зуба, – и уже чувствуешь ее заботу. Демократизм, тот истинный демократизм, который есть в Пушкине и Лермонтове, Достоевском и Толстом – был свойствен ей органически. Думаю, у нее был правильные критерии оценки людей. Среди ее друзей были и профессора-интеллектуалы, и лаборантки, и студентки, не было в ней пиетета перед должностями и «статусами».
«Живая жизнь» – это ее любимое выражение в характеристике литературных персонажей – это и про саму Лиру Ивановну. Она тонко чувствовала не только литературу, но и поэзию жизни, и стремилась к полноте этой жизни. Помню, как удивила она рассказом о том, что в 40 лет научилась плавать. Мне тогда казалось: 40 лет – это очень много для того, чтобы чему-то учиться.
Думаю, она была человеком долга – как преподаватель, как мать, как бабушка. Чувствовала ответственность за семью и все, что она могла сделать, – сделала для своих близких.
Литература была неотъемлемой частью ее жизни. В трудные минуты в книгах искала и поддержку, и совет, и истину… «Надо читать стоиков», сказала она как-то, когда начались в ее жизни невзгоды, трагедии. Когда пришлось, стала стоиком. Иначе как жить, похоронив своего единственного сына?
Прошло много лет, но я отчетливо помню ее благородный облик и ее неповторимый голос, как она цитирует из-за кафедры: «Мужайтесь, о други, боритесь прилежно, /Хоть бой и неравен, борьба безнадежна!»
Так она и ушла – «побежденная лишь Роком», как писал Тютчев, один из любимых ее поэтов. Но светлый образ ее всегда с нами.
Спасибо за все, Лира Ивановна, за знания, за уроки жизни, спасибо за то, что были в нашей жизни...
