Полупустыня древняя, как мир,
Степи ногайской вольное раздолье,
Полынных трав целебный эликсир –
Моя, мне Богом посланная, доля.
Там ветры по-разбойничьи свистят
И поднимают пыль по всей округе,
Там не стреножат глупых жеребят,
А нянчат, как детей, подняв на руки.
Пески там раскаляет летний зной
И превращает в лёд студеный холод.
Там суслик с ядовитою змеёй
Вас не накормят, коль случится голод.
Там овцы, как на небе облака,
Неторопливо по степи кочуют.
Там домбры неизбывная тоска
От ран любовных сердце нам врачует.
Дурман полынный там пьяней вина,
А маки там пунцовее рассвета…
Ногай – моя прекрасная страна,
Впервые я тебе признаюсь в этом.
Пусть для кого-то слишком ты скудна,
А для кого-то вовсе некрасива.
Но я в тебя с рожденья влюблена
И черпаю в тебе одной лишь силу.
………………………….
…Ах, женщины Ногая моего,
Степи суровой дочери простые!..
Нежнее вас не встретишь никого –
У вас сердца и руки золотые.
Хранительницы отчих очагов,
В вас дух народа крепок и поныне.
Его вы сберегали от врагов
И смутных лет, что горше и полыни.
Пускай вы не читали много книг,
Но вам открылись истины простые –
Вы сохранили наш родной язык
И старые обычаи степные.
Рождали в лихолетье вы детей,
Народ чтоб без потомства не оставить.
И в годы разрушительных идей
Вы закалились лишь, подобно стали.
Вам было всё равно – что царь, что вождь,
Хранили вы в душе любовь к истокам.
Не падал пусть на вас алмазный дождь,
И жизнь порою била вас жестоко.
Но становились только вы сильней
От этих передряг и потрясений.
Как жаль мне, что в родимой стороне
Не смог воспеть ногайский вас Есенин.
О, женщины Ногая моего!
Все амазонки блекнут перед вами.
Горжусь – что мы замеса одного,
Мне лишь дано о вас сказать стихами.
***
Я любила, таясь ото всех,
Посвящала тебе стихи,
Хоть считали все – это грех.
Были вздохи мои тихи.
Слухи сетью плели враги,
Каждый камень был бросить рад.
Их змеиные языки
Рай любви превратили в ад.
По преданьям предков моих,
Дабы враг не нашёл могил,
Запускали табун на них,
Чтоб он память о прошлом скрыл.
Перед этим в последний раз
Горько плакали женщины там,
Но мужчины, угрюмо молясь,
Не давали воли слезам.
Вот и я, как табун степной,
Образ твой растоптала в душе.
Ты опомнился, милый мой,
Только было поздно уже.
О тебе лишь мои стихи
Я на память еще храню…
И хоть вздохи мои тихи,
Больше слёз я не уроню.
Не стыжусь я минувших дней,
Что им сплетни моих врагов
И интриги моих друзей,
Коль на сердце опять легко.
***
ПОЗДНЯЯ НОЧЬ...
Поздняя ночь.
Тишина, как струна,
Тонко звенит и в ушах отдается.
Люди уснули...
А мне не до сна,
От напряжения кровь моя бьется,
Точно иду я по тонкому льду,
Трещины змеями жалят мне ноги,
Точно я издали вижу беду,
Скрытую за поворотом дороги.
К счастью,
Привычка – спокойно заснуть –
Мне непонятна
И мне незнакома…
Каждую ночь, разорвав мою грудь,
Сердце, как странник,
Уходит из дома.
Что оно ищет в далеком краю?
То ли тепла, что ему не хватило,
То ли крутую тропинку свою,
Изо дня в день выбиваясь из силы?
В детстве своем я слыхала не раз,
Что от рожденья
До смертного вздоха
Свыше расписаны судьбы для нас –
Нет ли в таком расписаньи подвоха?
Надо ли жить по указке судьбы –
В меру любить,
Ненавидеть с расчетом,
Не принимая неравной борьбы,
Не отличая реки от болота.
Может быть, в этом спасенье от мук?
Но отчего тогда сердце метется,
Если судьба – это замкнутый круг,
Что никогда уже не разомкнется?
Поздняя ночь.
Тишина, как стена.
Люди уснули,
Как будто с рожденья
Все о себе им известно сполна –
И ни к чему торопить пробужденье.
(Пер. Марины Ахмедовой-Колюбакиной)
Журнал "Женщина Дагестана", № 11-12, 2016.
