– Прошло 25 лет после агрессии банд международных террористов, напавших с территории Чеченской Республики на Дагестан, и их разгрома. Тогда Вы были руководителем дагестанского парламента. Что бы Вы сказали сегодня, спустя 25 лет?
Разгром международных террористов в 1999 году – главное событие в новейшей истории Дагестана, демонстрация достоинства и самоуважения дагестанского народа, его верности своему историческому выбору быть в составе Российской Федерации, готовности защитить конституционный строй, единство и территориальную целостность республики.
25 лет – вполне достаточный срок, чтобы объективно оценить как позитивное, героическое, так и негативное – то, что привело к войне. В первую очередь это, конечно, должны делать ученые, прежде всего обществоведы и публицисты. Наверняка немало таких специальных исследований появилось за этот период. Я не очень внимательно следил за ними. Но знаю, что серьезные, профессиональные работы, в которых в том или ином контексте изучались драматические события конца 90-х годов в Дагестане, были у отечественных и зарубежных исследователей еще в те годы, когда я работал Президентом и возглавлял рабочую группу Госсовета Российской Федерации по подготовке на заседание Госсовета вопроса противостояния религиозно-политическому экстремизму.
По моим наблюдениям, осмысливая события тех лет, дагестанские исследователи предпочитали больше акцентировать внимание на массовом мужестве и героизме дагестанцев или на работе органов местной власти по организации отпора террористам. Это понятно, естественно, с одной стороны. С другой стороны, нельзя забывать, что акцент лишь на фанфары, героику, подвиги, мифы наподобие «все как один поднялись на защиту республики», если настойчиво навязываются обществу, опасны не только тем, что противоречат истине, искажают историю, приукрашивая ее, но и тем, что ошибки прошлого могут повториться.
– Означает ли такое перемещение акцентов, что героики не было?
Конечно, нет. Была победа, была героика. И главным героем и победителем войны был простой народ, труженики, ополченцы, основным костяком которых была молодежь, те, кто прошел испытания в Афганистане и в других подобных войнах, горячих точках, резервисты, милиционеры, люди разных возрастов, мужчины и женщины. В отряды самообороны записывались как те, кто работал, хотя месяцами и не получал в те времена зарплату, так и не работающие. Еще раз жизнь продемонстрировала победу духа народа над деньгами и оружием боевиков, – а у них было самое современное оружие, не только стрелковое, но и минометы, гранатометы, зенитные установки, бронетранспортёры.
Дагестанцы в первые дни войны, до подхода российской армии и внутренних войск, сдерживали боевиков охотничьими ружьями, палками, кто чем мог, чем попадется. Затем с помощью армии, внутренних войск был дан отпор незваным гостям. Вооруженные силы России сыграли решающую роль при разгроме бандформирований. Это нисколько не умаляет роль Дагестана и дагестанцев, которые продемонстрировали мужество и единство с армией, чего не ожидали агрессоры. Военнослужащие почувствовали в лице дагестанцев свою опору, что придавало им дополнительные силы, уверенность. У России на Северном Кавказе появился надежный форпост, поднялся статус Дагестана и его достоинство в стране. Непосредственный участник тех событий, Герой России, генерал-полковник Г. Н. Трошев в своих воспоминаниях с большой теплотой пишет о героизме и мужестве дагестанцев.
Вся страна узнала о подвигах Героев России: 18-летнего ансалтинца Хаджимурада Нурахмаева, Халида Мурачуева из Кули, Мутая Исаева из с. Новолакское, Муртазаали Казаналипова из Анди, командира дагестанского ОМОНа Загита Загитова из Кегера, командира специальной огневой группы Ботлихского РОВД Дибиргаджи Магомедова из Годобери, Закира Даудова из села Верхнее Казанище. Около двух тысяч дагестанцев награждены орденами и медалями Российской Федерации.
Героическим было во время войны поведение и поступки муфтия Дагестана Ахмад-хаджи Абдулаева. В первые же дни боевых действий его обращение к дагестанцам о том, что террористы, напавшие на Дагестан, не имеют ничего общего с исламом, их претензии на джихад беспочвенны, что им следует дать решительный отпор, имело огромное мобилизующее значение. Пример муфтия был вдохновляющим для духовенства Дагестана. Трудно переоценить героическую роль духовенства республики в противостоянии экстремизму и терроризму, в мобилизации народа на отпор врагам, оно понесло и большие потери в этом противостоянии. Я считаю, что подвиг нашего духовенства в те годы заслуживает полноценного исследования.
В полной мере это относится и ко многим дагестанским журналистам. Они проявили себя с самой лучшей стороны, сумели обеспечить идеологический и информационный перелом в противостоянии бандформированиям, так как тогда даже некоторые ведущие федеральные каналы телевидения работали на врага. Имена Магомедсалиха Гусаева, Загира Арухова, Гаджи Абашилова, Гаруна Курбанова, исламского журналиста Абдуллы Алишаева останутся в благодарной памяти дагестанцев.
Самоотверженно работали коллективы ГТРК «Дагестан» во главе с Магомедом Гамидовым (тогда ещё не была создана компания РГВК), газета «Дагестанская правда» во главе с Г.Ф. Бейбутовой и многие другие газеты и журналы. Не только дагестанцы, вся страна узнала имена журналистов Руслана Гусарова, Алика Абдулгамидова, Эльмиры Шарапиловой, Декабря Бейбутова и многих других.
Хотел бы особо подчеркнуть, что празднование 25-летия разгрома бандформирований особо значимо в условиях СВО на Украине. Наша коллективная память о недавнем героическом прошлом будет работать на консолидацию общества, на победу над врагом. Разгром религиозно-политических экстремистов в августе – сентябре 1999 года в Дагестане и последовавшая за этим контртеррористическая операция в Чечне – события исторического значения. В.В. Путин на приеме дагестанской делегации перед новым, 2001 годом подчеркнул, что начало возвращения государственности, авторитета Российской Федерации пошло из Дагестана. Даже ему лично прибавили тогда решительности характер и настрой дагестанцев в то нелегкое время, сказал Владимир Владимирович.
– Что бы Вы сказали о роли дагестанских женщин в событиях 1999 года?
Они в подавляющем большинстве, как бывало и в прошлом, в нашей истории, продемонстрировали свои лучшие качества – любовь к родной земле, бескорыстие, готовность к самопожертвованию. В некоторых районах даже создавались женские батальоны. Вся страна знает о подвиге Полины Халиловой из Новолака, награждённой орденом Мужества. Государственных наград удостоены десятки дагестанок. Среди них есть учительницы, врачи. Активно работали женские советы в республике. Их вдохновляла Фазу Алиева, возглавлявшая Союз женщин Дагестана, другие известные дагестанские женщины – Такибат Махмудова, Интизар Мамутаева, Хури Пирсаидова, Марьям Ильясова, Сакинат Раджабдирова, Патимат Азаева и другие. Женщины из Гагатли и Анди были и в рядах ополченцев.
Женщины собирали воинам, ополченцам тёплые вещи. В Ботлихском районе они готовили им и еду. Многие вели большую разъяснительную работу с теми, кто попадал на удочку международных террористов. Такие в Дагестане, к сожалению, тоже были. Вспомним хотя бы деятельность «Конгресса народов Ичкерии и Дагестана», инициированного Шамилем Басаевым и Мовлади Удуговым при поддержке арабских наёмников в Чечне и признанного в России террористической организацией. В его деятельности принимали участие и дагестанцы. По данным российских спецслужб, накануне вторжения международных террористов в Дагестан весной и летом 1999 года в учебных центрах Хаттаба в Чечне проходили подготовку десятки боевиков-дагестанцев, чтобы с оружием в руках вернуться домой на помощь «братьям по вере» для установления законов шариата, участия в «джихаде» боевиков. Нельзя забывать и другое: в Дагестане были населенные пункты, в которых действовали ваххабитские «джамааты».
– Насколько корректно употреблять термин «война», когда речь идет о событиях тех лет?
По науке война – это вооруженный конфликт между государствами. В нашем случае мы его употребляем в смысле вооруженного вторжения, нападения бандформирований на республику, как синоним этой агрессии.
Последствия ведь были тяжелые. В августе-сентябре 1999 года погибло за время боев 226 военнослужащих, 53 сотрудника органов внутренних дел, 25 ополченцев, 108 мирных граждан. Было разрушено полностью или частично 33 населенных пункта, 17 школ, сотни километров дорог, 11 мечетей. Причиненный в результате военных действий ущерб оценивался суммой более 1 млрд рублей. Десятки тысяч мирных жителей республики стали беженцами. Точные потери вооружённых формирований мятежников остались неизвестны. В разных источниках сообщается, что за время проведения антитеррористической операции уничтожено более 2 тыс. бандитов.
Нет единого мнения и по термину современный терроризм, новый терроризм, международный терроризм. До сих пор нет разделяемого мировым сообществом определения, одни и те же люди для одних – террористы, для других – повстанцы, герои освободительной войны. Как их идентифицировать? Вопрос политизирован. Террористов, напавших на Дагестан, в те годы на Западе называли повстанцами. В Парламентской ассамблее Совета Европы (ПАСЕ), других структурах Совета Европы обращались к России с призывами о непропорциональном применении силы в отношении них. То же самое происходило и в отношении террористов в Чечне, воевавших под лозунгами сепаратизма, создания исламского государства. Применяются двойные стандарты. К примеру, действия палестинских партизан многие склонны считать террористическими, а правительства Израиля в отношении палестинцев – нет. Или возьмите оценки действий против оккупантов Ирака, бомбардировок Сербии, действий американцев в Сирии и т.д. Палестинское движение «Исламский джихад» в Израиле, ЕС, ряде стран Запада считают террористической организацией, в России – нет. То же касается ливанской шиитской организации «Хезболла». В Канаде, США, Израиле, Египте, Лиге арабских государств ее считают террористической, в России – нет.
На путях двойных стандартов, политизации вопроса вряд ли можно подойти к правильному определению международного терроризма. Не будем отвлекаться сейчас в рамках интервью на рассмотрение разных проблем этого сложного, многопланового явления, хотя он продолжает оставаться одной из основных глобальных проблем современного мира, требующей активных поисков мирового сообщества для своего решения.
– Как Вы относитесь к реисламизации Дагестана, росту клерикализации жизни общества?
О реисламизации Дагестана, истоках, причинах, последствиях, основных этапах этого процесса, взаимоотношениях органов власти и религиозных институтов написано много. Это большая тема. Еще в годы работы Президентом я не раз отмечал, что в Дагестане сложилась хорошая исламоведческая школа, известная и за пределами России. Религиозная политика республиканских властей, начиная с первых этапов постсоветского реформирования общества, не была системной, последовательной. Тому причин тоже было немало. Одна из главных, на мой взгляд, заключалась в том, что спрогнозировать быструю политизацию ислама за короткие сроки было сложно, так как республика была очень перегружена другими конфликтами – экономическими, социальными, территориальными, земельными и другими, с одной стороны.
С другой стороны, в перестроечный и постперестроечный периоды в стране не было ни внятной идеологии, ни должного внимания конфессиональным вопросам, особенно связанным с исламом. Процесс, можно сказать, был пущен на самотек. В результате произошла активизация альтернативного, нетрадиционного направления в исламе. Сильный толчок этому дали и либеральные преобразования, которые привели к росту социальной напряженности, бедности, беззащитности, обездоленности людей, неуверенности в завтрашнем дне. На Дагестан широкое влияние стали оказывать и зарубежные исламские центры.
Но не внешние условия, а внутренняя обстановка, социально-экономическая ситуация была главным катализатором распространения ваххабизма в Дагестане, превратила его в реальную общественно-политическую силу. Это была протестная идеология, которая претендовала на перестройку общества на основе своего понимания ислама, «исламской альтернативы».
На первых этапах салафиты особо сильно не влияли на политические процессы в республике. На этих этапах можно было найти компромиссы с ними. На позициях компромисса с тарикатистами в те годы стоял авторитетный среди салафитов руководитель исламской партии «Возрождение», депутат дагестанского парламента Ахмадкади Ахтаев. Мы в органах власти не придали тогда значения его позиции, недооценили опасность.
Ваххабизм стал набирать силу в связи с экономическим, политическим, духовным кризисом и, что еще важнее, криминальным беспределом, коррупцией, преступностью и отсутствием адекватной реакции властей на происходящее. К тому же война в соседней Чеченской республике, органы власти Чечни, заявившие о намерениях создать честное, справедливое исламское государство, стали подталкивать негативные процессы и в Дагестане. Многие дагестанские ваххабиты, как уже говорилось, уехали в Чечню для участия в боевых действиях на стороне Дудаева, в надежде, что им удастся выполнить там свою миссию, затем вернуться домой, чтобы сделать то же самое в Дагестане.
После заключения Хасавюртовского соглашения и до августа 1999 года, можно сказать, против Дагестана шла необъявленная война. Почти ежедневно погибали сотрудники правоохранительных органов, были жертвы и среди мирного населения. Центрами ваххабизма стали в том числе села Карамахи, Чабанмахи. Больше года этот ваххабитский анклав жил по законам шариата, неподконтрольный дагестанским властям. На Карамахинском плато регулярно проходили военные учения боевиков. Они контролировали основную дорогу, связывавшую равнинный Дагестан с центральной и горной частями. За эти годы они создали в селах мощные, хорошо оснащенные базы, терроризировали местное население, которое не могло ничего сделать против людей, вооруженных до зубов. Жители сёл с самого начала сигнализировали, протестовали, между ваххабитами и тарикатистами постоянно происходили стычки.
Люди сопротивлялись, просили вышестоящие органы власти вмешаться, когда ваххабиты начали вооружаться в селе, угрожать односельчанам, придерживавшимся традиционных религиозных взглядов, когда молодежь стала уклоняться от службы в армии, выбирая «альтернативную» службу против федеральных войск в Чечне, когда стали запрещать детям ходить в школу, когда силой меняли местного имама мечети на ваххабитского. Почувствовав безнаказанность, экстремисты захватили здания отделения милиции, местной администрации. Кончилось все провозглашением исламской территории, не подчиняющейся законам государства. Считаю, что формирование карамахинского ваххабитского анклава – постыдная страница в истории республики. Светская, конституционная власть там была восстановлена дорогой ценой лишь в 1999 году, в ходе войны с международными террористами, напавшими на Дагестан.
Если кратко подвести итоги реисламизации Дагестана, конечно, нельзя ограничиться лишь тем, что ею воспользовались салафиты или их радикализацией. Результатом реисламизации стал рост религиозного самосознания и религиозной идентичности населения, восприятие дагестанцами себя наряду с общегражданской, российской идентичностью и частью огромной мусульманской цивилизации, возрождение мусульманской обрядности, формирование системы исламского образования, мусульманской духовной элиты. В целом процесс этот был позитивным. Если бы после распада СССР вслед за идеологическим вакуумом возник бы и религиозный нигилизм, последствия были бы еще хуже. Это касается не только Дагестана.
В то же время многих в обществе тревожат и рамки клерикализации жизни в светском обществе. Проблема эта упирается в государственно-конфессиональную политику, требует взвешенных решений, обеспечивающих баланс между государственными и религиозными интересами.
– О каких ошибках, приведших к войне, ещё можно сказать?
Ошибок было немало. О них надо знать. То, что происходило у нас в 1999 году, – это не локальное, даже не северокавказское явление. Это явление общенациональное, общероссийское, международное, восходящее к распаду СССР, началу нового передела мирового порядка.
Нападение на Дагестан готовилось тщательно. Об этом писали, это не скрывалось, особенно после Хасавюртовского соглашения и отложенного статуса Чечни. Об этом помышляли и в Чечне, которая при Масхадове была на грани междоусобной войны, вызванной противоречиями Масхадова и Кадырова, Масхадова и Яндарбиева, Масхадова и Басаева.
Для Масхадова и его команды снятие напряженности внутри республики путем переноса военных действий на соседнюю территорию было выгодно, как бы они это ни скрывали. После начала боевых действий в Дагестане Масхадов, как известно, открещивался от своей причастности к ним, объявив это внутренним делом Дагестана.
Агрессия против Дагестана – это следствие неадекватной внутренней и внешней политики РФ тех лет, целенаправленной деятельности иностранных спецслужб и международных террористических центров. Это тема большого и отдельного разговора. Но для Дагестана и дагестанцев важнее то, что произошедшее – и следствие серьезных ошибок в работе органов власти республики в те годы. Это для нас важнее, чтобы не списывать агрессию только на внешние факторы – российскую политику, ситуацию в Чечне и т.д., хотя всё это нельзя сбрасывать со счетов, оно оказывало реальное влияние на процессы в республике. Надо иметь в виду, что религиозно-политический экстремизм, как уже говорилось, нашел в Дагестане питательную почву и внутреннюю поддержку вследствие сложившейся социально-экономической, духовной ситуации, социального кризиса, безработицы, других негативных явлений.
Эти ошибки и просчёты лежали на поверхности, были известны всей республике. Ещё шла война в Дагестане, когда на круглом столе «Религиозно-политический экстремизм и агрессия против Дагестана» в редакции журнала «Народы Дагестана» 7 сентября 1999 г. его участники, в большинстве своем официальные лица, перечисляли внутренние условия, подпитывавшие экстремизм и терроризм. Сошлюсь на некоторых из них:
– Хаппалаев С.Ю. – первый заместитель министра по национальной политике, информации и внешним связям РД: «Все мы едины во мнении: то, что произошло, – явный недосмотр властей. О том, что готовится подобная провокация, известно было давно, такая информация поступала и в Госсовет, и в Правительство республики. Оттуда соответствующие сигналы шли в Москву…»
– Муслимов С.Ш. – доктор философских наук, профессор ДГУ: «Общественно-политическая ситуация и социально-экономическое положение в Дагестане взрывоопасны. Из Дагестана убегают не только русские, но и интеллигентные молодые дагестанцы, которые не могут вписываться в эту криминальную структуру, в эту систему».
– Асиятилов С.Х. – председатель комитета Народного собрания РД: «Телерадиовещательную станцию создали в Карамахинской зоне, мы не слышали голос своего муфтия Саид-Мухаммада Абубакарова, когда он просил остановить поток ваххабитской литературы, которую ввозили из стран Востока бесплатно и в большом количестве. Когда в Чабанмахи, Карамахи начали организовывать «независимое государство», исламские «шариатские державы», надо было проводить жесткую линию. А мы начали вести переговоры, заключать договоры».
– Абашилов Г.А. – главный редактор республиканской молодежной газеты: «…в Дагестане уже много лет вольготно себя чувствуют враги Дагестана, России. Они издавали газеты, называли Россию ненасытным хищником. Их не наказывали, все им сходило с рук. Мы писали о том. И мы выглядели в глазах некоторых людей не совсем добропорядочными патриотами Дагестана…».
– Алиев А.А. – заместитель министра юстиции РД: «Не было проявлено достаточно политической воли, чтобы показать их (террористов, экстремистов – М.А.) истинное лицо. Я вспомнил выступление депутата Абакара Акаева, когда он с трибуны говорил, что у нас ножи, а у них – автоматы, у нас – автоматы, у них уже стингеры появляются. Он с трибуны предупреждал…»
Я не стану приводить свои выступления тех лет, в которых много раз указывал на наши внутренние условия, причины, работавшие на врагов республики и страны.
– Как шли боевые действия в Дагестане?
Первые вооруженные столкновения с боевиками, как известно, были в Цумадинском районе 2–3 августа 1999 г. Тогда сотрудники МВД республики при поддержке населения уничтожили машины с боевиками на Гигатлинском перевале, отбили их атаки и в районном центре при попытке захватить его.
7 августа более 400 боевиков, вооруженных современным оружием, вторглись в Ботлихский район, они заняли сёла Ансалта, Шодрода, Рахата. В с.Ансалта боевики разместили свой штаб. Руководили вооруженными бандформированиями Ш. Басаев и Э. Хаттаб. Восстановление конституционного порядка в захваченных сёлах силами федеральных войск заняло примерно 20 дней. По местам скопления боевиков, их огневым точкам самолетами, вертолетами министерства обороны наносились удары. Бандформирования понесли большие потери. Они были деморализованы, не ожидали, что местное население, ополченцы со всей республики вместе с армией встанут на пути вооруженных экстремистов. Желающих участвовать в «джихаде» боевиков среди дагестанцев было немного. Многие дагестанцы, жившие в городах России, возвращались для защиты своих сёл и районов.
После завершения войсковой операции в Ботлихском и Цумадинском районах было решено приступить к антитеррористической операции в Карамахинской зоне. Экстремисты оказывали ожесточенное вооруженное сопротивление. Авиация наносила бомбовые удары по опорным пунктам боевиков. Шансов у них не оставалось. Они обращались с просьбой о предоставлении им коридора для отхода на территорию Чечни и продолжали защищаться, прикрываясь местным населением. Командование объединенной группировки федеральных сил предложило им безоговорочную капитуляцию.
Поздно ночью 4 сентября в г. Буйнакске был совершен дерзкий теракт, организован взрыв жилого дома, в котором жили семьи офицеров 136-й бригады Министерства обороны, унесший жизни 58 человек, в том числе 20 детей. На следующий день рано утром с территории Чеченской республики была вновь совершена агрессия в направлении Новолакского района Дагестана. Боевики численностью более 2 тыс. человек напали на Новолакский район, захватили Гамиях, Ахар, Шушия, Тухчар, Новолакское.
Федеральные подразделения были вынуждены перегруппировать свои силы, чтобы защитить новолакцев, сюда на помощь стали подтягиваться интернациональные группы ополченцев из разных районов и городов Дагестана. В районе шли упорные, ожесточенные бои. Сотрудники дагестанской милиции, Новолакского райотдела, бойцы липецкого ОМОНа, местные ополченцы приняли на себя первые удары бандитов, сражались героически.
Бандиты предпринимали усилия прорваться в другие районы – Казбековский, Кизлярский, Бабаюртовский, в Хасавюртовском направлении. Но ничего не смогли сделать, так как им противостояли не только работники милиции, но и сотни ополченцев. Подразделения министерства обороны, внутренние войска к этому времени значительно были усилены, они уничтожали места скопления боевиков, их базы не только в Новолакском районе, но и вдоль административной границы. По ним наносились и авиаудары. К середине сентября Карамахинская зона полностью контролировалась федеральными силами. Фактически к этому времени был очищен от агрессоров и Новолакский район.
Крупные бандформирования, напавшие на Дагестан, практически все были разгромлены. Оставались мелкие группы, которые совершали теракты, пытаясь осложнить общественно-политическую ситуацию в республике. Дагестан приступил к восстановлению последствий террористических акций, а федеральные силы – к контртеррористической операции (КТО) в Чеченской республике.
– Как была организована работа органов власти во время войны?
С началом боевых действий органы власти республики работали четко, согласованно. На заседаниях Государственного Совета, Народного Собрания и Правительства РД с первых дней агрессии определялись меры по отпору незаконным вооруженным формированиям, обеспечению безопасности республики. По мере необходимости созывались и совместные заседания. Активно работал оперативный штаб при правительстве, который решал повседневные вопросы по размещению беженцев с мест боевых действий, обеспечению населения продуктами первой необходимости, горюче-смазочными материалами и многие другие.
Огромная нагрузка выпала на военный комиссариат республики, министерство внутренних дел, на всю правоохранительную и судебную системы, прокуратуру республики, министерство по делам ГО, ЧС, ликвидации последствий стихийных бедствий, министерство здравоохранения, по национальной политике, информации и внешним связям, другие министерства и ведомства, на муниципальные образования, особенно с организацией отрядов самообороны.
Координационный центр по информационному обеспечению и освещению событий, происходящих в Дагестане, за короткий срок многое сделал для перелома в информационной борьбе. Дело в том, что в начале боевых действий в Дагестане даже российские каналы телевидения, другие средства массовой информации, как уже говорилось выше, дезинформировали людей о происходящем, предоставляли эфир руководителям бандитов для оправдания своих действий.
Сам я 10–11 августа проводил пресс-конференции для российских и международных журналистов в министерстве иностранных дел страны, министерстве по делам федерации и национальностей, выступал в прямом эфире ОРТ в программе «Здесь и сейчас». 11 августа я выступал с докладом о ситуации в республике на заседании Совета Федерации. В его работе тогда принимали участие исполняющий обязанности премьер-министра России В.В. Путин, министр внутренних дел В. Рушайло, другие ответственные работники. Не раз приходилось выступать и на заседаниях ПАСЕ, других международных организаций, участвовать в различных пресс-конференциях с разъяснениями о происходящем в Дагестане, на Северном Кавказе и критикой навязываемого настойчиво многими западными политиками мнения, что у нас идет национально-освободительная борьба, что против повстанцев непропорционально применяется сила и т.д.
Лучшие свои гражданские качества проявили в те трудные для страны и республики времена многие руководящие работники Дагестана. Считаю своим долгом назвать некоторые фамилии. Это секретарь Совета безопасности А.Д. Магдигаджиев, военный комиссар Дагестана М.Т. Тинамагомедов, министр внутренних дел А.М. Магомедтагиров, его заместитель М.О. Омаров, министр по делам ГО, ЧС и ликвидации последствий стихийных бедствий М.М.Гаджиев. Всех перечислить невозможно. Огромную работу по противодействию бандитам, координации деятельности органов власти всех уровней и общественных структур, народного ополчения проводил Госсовет Дагестана во главе с Магомедали Магомедовичем Магомедовым. Главным же героем и победителем войны, как подчеркивалось в самом начале интервью, был простой дагестанский народ.
Вся проводимая в республике работа, поддерживаемая федеральными органами власти, при их активной помощи, при решающей роли армии позволила в сравнительно короткие сроки разгромить международные бандформирования.
– С учетом нашей СВО на Украине очевидно, что и сегодня актуальны уроки событий двадцатипятилетней давности в Дагестане и на Северном Кавказе. Какие из этих уроков Вы бы сегодня выделили?
В первую очередь, вновь подчеркнул бы, что Дагестан должен оставаться в составе Российской Федерации. Руководство РФ, практически все структуры государственной власти страны, ее регионы были с Дагестаном, поддерживая нас морально и материально в тяжелое время. Это имело решающее значение в нашей победе. В благодарной памяти дагестанцев навсегда останутся военнослужащие российской армии, внутренних войск, дагестанской милиции, погибшие в ходе сражений в нашей республике. В составе России Дагестан обрел внешнюю безопасность, стал субъектом истории, сохранив культурное многообразие и единство своих народов.
Во-вторых, Дагестан вновь продемонстрировал всему миру силу единства своего многонационального народа, его дух, патриотизм, верность традициям предшествовавших поколений. Общие усилия органов государственной власти и местного самоуправления, общественных, ветеранских, религиозных организаций, национальных движений, всего населения привели к полному разгрому бандитских формирований и религиозных экстремистов, предопределили единство и целостность Дагестана в составе Российской Федерации. Надо сказать, что органами власти Дагестана всех уровней в августовские и сентябрьские дни испытаний была проделана огромная, четко организованная напряженная работа.
В-третьих, повторил бы то, о чем постоянно говорил в годы работы в должности Президента республики. Нужно бороться с терроризмом, не только с террористами. Без этого успеха не достичь. Терроризм – явление социокультурное, опирающееся на систему социальных ценностей и норм, оправдывающих насилие. Когда человек остается без работы, лишен возможности честно зарабатывать, продвигаться по жизни, повысить свой социальный статус по способностям, а кругом, включая власть, видит коррупцию, он может стать источником агрессии, насилия. Происходит как бы сброс отчаянной злобы. Это надо знать и принимать превентивные меры.
Перефразируя Расула Гамзатова, и сегодня мы наблюдаем два Дагестана. Первый – Дагестан Расула Гамзатова – созидательный, творческий, живущий по кодексу дружбы, любви, красоты, гостеприимства, по «Конституции горца». Второй – Дагестан социальной несправедливости, коррупции, преступности. Если первый Дагестан подает молодежи веру, надежду, силу духа, оптимизм, то второй отнимает все это, лишает ее будущего.
Депрессивный, коррумпированный Дагестан может стать мишенью для внешних сил, угрозой безопасности российского государства. Выход единственный – в обеспечении реального прорыва в его развитии, в модернизации, особенно с учетом геополитической роли республики. Другие сценарии, другой курс чреваты неопределенностью, непредсказуемостью, шансами для тех, кто захочет раскачать еще раз «дагестанский котёл».
Четвертое. Знать свою историю, как давнюю, древнюю, так и недавнюю. Противостоять ее фальсификациям, как догматическому манипулированию, так и политиканствующим трактовкам. В этом плане важны не только уроки истории в школах, занятия в вузах, но и другие источники информации – программы телевидения, художественные фильмы, СМИ, интернет. Мы не должны забывать, что у нас были не только патриоты и герои, но и предатели и пособники экстремистов и террористов. Не все они получили до сих пор по заслугам.
– Как бы вы охарактеризовали особенности современного этапа международных отношений?
Обстановка в мире, как политическая, так и социально-экономическая, – сложная, тревожная. Связано это в первую очередь с кризисом глобализации. Мир вступил в постзападный этап цивилизационного развития. Каким будет этот период в его трансформации – трудно прогнозировать. То есть складывается «новая реальность». США, ставшие после завершения холодной войны и распада СССР единоличным лидером мира, уже поняли, что это не «конец истории», что формируется многополярный мир. Внутри самих США также происходят глубокие изменения, раскалывающие общество.
Формирование новой реальности, нового миропорядка, как показывает мировая история, всегда сопровождается турбулентностью международных отношений, чревато труднопредсказуемыми последствиями. Подобные процессы, изменения миропорядка в прошлом приводили к мировым войнам.
США с этим новым мировым порядком, формируемым сегодня, не хотят мириться, считаться. Отсюда организация ими социальных потрясений, политических переворотов, цветных революций на разных концах мира, грубые нарушения международных договоренностей. С указанными обстоятельствами, необходимостью обеспечения безопасности и суверенитета страны связано и то, что Российская Федерация была вынуждена начать СВО на Украине.
Рубрика:
