В театре – только диктатура! Но беспокоиться не о чем. Всё во имя искусства. Об этом нашему журналу рассказала Марина Карпачёва, режиссер, актриса театра, заслуженный деятель искусств Республики Дагестан. А ещё она объяснила нам, ради чего режиссеры готовы отложить постановку понравившейся пьесы на двадцать лет и почему так важно ходить в театр.
– Давайте с базы: когда вы увлеклись театральной деятельностью?
– В пятом классе нас собрала учительница русского языка и литературы и предложила создать драмкружок. И когда она была чем-то занята и её нужно было подменить, за режиссерским пультом всегда оказывалась я. Не могу сказать, что именно в этот период я для себя решила: «Театр – это моё». Если верить моей бабушке, я сделала это значительно раньше. С самого детства я говорила: «Буду артисткой».
Артисткой я действительно стала и уже два года служила в Новомосковском театре, когда главный режиссер предложил мне и ещё ряду выпускников МХАТа создать актёрскую студию для учеников 9–11 классов. Театру нужна была молодежь. И вот как-то раз участники нашей студии были заняты в массовке «Кровавой свадьбы» Гарсии Лорки и главный режиссер сказал мне: «Давай с массовкой что-нибудь придумай». Я снова оказалась по другую сторону сцены, как в школьные годы, и ощутила себя как рыба в воде.
После этой постановки режиссер не отставал от меня с идеей: «Поступай на режиссера, у тебя мозги режиссерские», а я отвечала: «Хочу быть артисткой», но в конечном итоге я сдалась, поступила в Театральный институт имени Бориса Щукина при Государственном академическом театре имени Евгения Вахтангова. Так началась моя режиссерская карьера.
– Как оказались в Дагестане?
– По приглашению Скандарбека Тулпарова. Мы часто пересекались на актёрской бирже в Москве. В начале 2000-х я была главным режиссером в Новомосковском театре, у меня заканчивался контракт, и я по определенным причинам не собиралась его продлевать. И Скандарбек Даниялович мне говорит: «Давай ко мне, мне нужна хорошая детская сказка». Взрослые в те времена особо не ходили в театр, но о детях всё-таки заботились. Чтобы у них было ощущение праздника перед Новым годом. Я предложила поставить «Золушку». Так я и задружилась с русским драматическим театром в прекрасной пёстрой Махачкале. Потом было еще несколько постановок, и в конце концов Скандарбек Тулпаров сказал: «Перебирайся в Дагестан насовсем». И я согласилась. Дагестан – это ведь место силы. Либо подходит, либо нет. Может принять, а может и выплюнуть. А Махачкала такая разноцветная! Это такой гуляй-город! Пестрый, дикий, жгущий. Сколько здесь цветов, запахов, вкусов и звуков перемешано! И как же мне это все подходит.
– Расскажите, как Вы подбираете темы для своих постановок?
–Темы носятся в воздухе. Читаешь пьесу и вдруг раз – тебя обжигает! Ты должен загореться, без этого ничего не выйдет. Тебе этот жар еще актерам передавать. К сожалению, иногда некому. Не потому, что плохие актеры в театре – просто не те. И приходится ждать своего актера.
– И долго?
– Иногда по 20 лет режиссер ждет артиста. Это привилегия режиссера: ещё в юности прочитать пьесу, которая его зажгла, и всю жизнь ждать актеров, которые могут в ней сыграть. Чтобы однажды воскликнуть: «Вот же он, мой Гамлет! Наконец я тебя нашел!» У каждого режиссера есть такой дипломат с пьесами, которые он хочет поставить. Он копит эти пьесы в течение всей карьеры. Некоторые из них так поставить и не удаётся. Некоторые со временем теряют актуальность. Но есть и те, что в итоге превращаются в спектакль и в случае удачной постановки становятся захватывающим событием в жизни и режиссёра, и актёров, и, конечно же, в жизни зрителей.
– Кто на Вас оказал большое влияние как на профессионала?
– Я могу очень долго перечислять специалистов, которые так или иначе повлияли на меня, мне всегда везло на таланты. Ну вот, например, Олег Николаевич Ефремов. С ним я была лично знакома.
– Правда, что он был очень жёсткий?
– У него всегда была своя позиция, и он ее очень жёстко отстаивал. Он не лебезил. Не выкручивался. Если что-то надо было – стучал кулаком. Это художественная принципиальность. Без неё в театре и делать нечего.
– Тоже кулаком стучать умеете?
– А как же! В театре – только диктатура. Вы берете пьесу, вы знаете её всю вдоль и поперек, знаете всех её персонажей, и теперь эти знания вы должны донести до актёра. А у того своя позиция, он вам тоже не ремесленник, он человек творческий, со своим пониманием жизни и мироощущением. С вашей помощью он должен не просто сымитировать чувства, а по-настоящему прожить жизнь своего героя. Так, чтобы в зрительном зале рыдали. А ведь рыдают же! Выходит на сцену наша замечательная Дианка Джахбарова, и, если есть в пьесе трагичный момент, я слышу – в зале хлюпают. Этот эффект достигается только тогда, когда актер верит в предлагаемые обстоятельства. И ты как режиссер задаешь тон всему спектаклю. Ты обязательно прислушиваешься ко всей команде: и к художникам, и к артистам, – но последнее слово за тобой. И оно должно быть жёстким, это слово.
– А без каких ещё качеств не обойтись человеку, который решил стать театральным режиссером?
– Человек должен уметь через малое увидеть общее. А общее уменьшить до малого. Ты видишь у себя в голове весь спектакль – от чего и к чему идешь. Даже если говоришь актёрам: «Ну, давайте что-нибудь попробуем, порепетируем, посмотрим, что выйдет», – на самом деле прекрасно знаешь, как должно быть. Режиссер должен уметь пробуждать актёрскую фантазию. А значит, и с собственной фантазией у него должно быть всё в порядке.
Что еще? Постоянное стремление к саморазвитию. К расширению кругозора. Режиссер должен быть человеком эрудированным. Как он будет ставить итальянскую пьесу XVIII века, ничего не зная ни об этой эпохе, ни об этой стране? Придумать мизансцену – это одно. Добиться, чтобы она была реалистичной, – совершенно другое. А если люди в ту эпоху так не разговаривали? А если женщина не могла позволить себе так поступить по отношению к мужчине? Или мужчина в предлагаемых обстоятельствах ну никак не мог совершить подобный поступок? Сейчас, XXI веке, в России – пожалуйста. Но не в Италии XVIII века. Хочешь быть режиссером – расширяй кругозор. Иначе слепишь халтуру, какой бы материал у тебя ни был под рукой.
– Давайте напоследок – самый главный вопрос: почему важно ходить в театр?
– Важно потому, что человек не только желудок и не только мозг. Он больше, чем это тело. Как говорят нейропсихологи, у нас есть клеточки в мозгу, которые отзеркаливают то, что мы видим. Поэтому важно показывать в театре что-то достойное. Здесь происходит живой энергообмен. Гоголь говорил, что театр – это «кафедра, с которой можно много сказать миру добра». В конечном итоге, чем мы все занимаемся – режиссёры, актёры, драматурги? Мы заставляем работать душу…
Беседовал Руслан Бакидов
Рубрика:
