Мне кажется, иду дорогой горною,
Наматывая на руку свою
Тугую нить, то белую, то черную –
Мой путь земной, который я пою.
Он, как у всех, – из радостей и горестей.
Из встреч, из слез, из смеха и разлук...
И чем клубок становится объемистей.
Тем я опасливей гляжу вокруг.
Боюсь увидеть кончик нити жизненной, –
Пусть вовсе не бела, пускай черна.
Пускай колючки на нее нанизаны.
Но только бы не кончилась она!
Фазу Алиева
У петуха нет друга, а у ветра – преград.
Народная пословица
Так Аллах решил: мне еще не было и пяти лет, когда трагически погиб мой отец. Нас воспитывали бабушка, бывшая ханша, и мама – безграмотная женщина. Отец был военным человеком, жили мы от зарплаты до зарплаты. Без него остались чистыми, как миска, из которой съели все содержимое. А нас четверо сирот, бабушка, мама – шесть ртов, требующих еды. Вскоре началась и война. Мама пошла работать санитаркой в больницу, а бабушка вела хозяйство, ее верными помощниками были мы. И потому стали трудолюбивыми, и капельки лени в нас не осталось. Мы, трое сестер, при необходимости умеем все: и вышивать, и вязать, и вести домашнее хозяйство.
Будили нас, маленьких детей, рано: «Кто рано встает, тому ярочка достается», «У вставшего на заре день длинный и плодотворный», «Кто протянет ладони с неба падающей благодати, росе навстречу, – никогда голодать не будет, именно в этот момент Аллах посылает на землю своим рабам милостыню» – все это слушали мы каждый день на заре от бабушки.
Наши обязанности были строго распределены. Мне, как старшей, доставалось больше всех.
К счастью, у нас было две коровы, одна – наша, а другая – бабушкина. Две коровы подоить мне было трудно – пальцы болели, поэтому одну доила бабушка, другую – я. Потом я гнала скот в стадо с ведром в руках: в него я собирала помет, а дома прибивала лепешки к стене, чтобы делать кизяки на зиму. После этого я могла идти в поле собирать траву, которую мы сушили на зиму для скота.
Нуцалай, средняя сестра, отвечала за чистоту дома, двора, улицы, прилегающей к нашему дому, и за «благополучие» наших кур. Их у нас было много, а петух – единственный. Нуцалай кормила их, выпускала с раннего утра во двор. Днем она собирала из их гнезд яйца. Когда слышала крик курицы, она вскакивала и бежала. А бабушка улыбалась: «Курица несет яйца и кричит, извещая об этом весь мир, лошадь же рожает жеребенка, и ни одного звука не слышно».
Еще на Нуцалай было возложено вышивание. Мама делала кисти к платкам, у нее было много заказов, а Нуцалай гладью вышивала на этих платках веточки, на всех четырех углах, такие, какие хотели заказчики. Весь аул восхищался тонкостью ее работы, так умело трудились ее маленькие ручки.
У совсем еще маленькой Шахсанат тоже были свои обязанности. Когда веретено в бабушкиных руках наполнялось, она собирала нитки в клубок. А еще она помогала маме. Когда та делала кисточки к платкам, Шахсанат готовила шелковые ниточки и подавала их маме.
Эти вечерние работы мама начинала только после того, как я и Нуцалай сделаем уроки. Уроки – это было святое, мама строго следила за их выполнением. А я вечерами вязала. Ох, если бы мой читатель знал, сколько всего я связала! Мои сестры, я сама ходили во всем вязаном: жакеты, свитера, гамаши, носки, варежки, косынки. Мама красила все это в разные цвета. В то время были такие лекарства (сейчас их нет) – красный стрептоцид и акрихин. Мама доставала лекарства в больнице, и ими красили мои «произведения искусства», так что мы всегда ходили нарядными.
И голод, как другие, мы не видели, потому что молоко одной коровы каждое утро мама уносила в больницу и меняла на хлеб. Молока другой коровы нам хватало на творог, масло, и сыворотка не пропадала, ее мы пили вместо воды. Каждый день нам варили по одному яйцу, часто делали яичные курзе.
Во время войны и в послевоенный год, когда свирепствовала засуха, нас выручали коровы и куры. Петух у нас был красивый, с большим ярким гребешком. Помню, грудь у него была из белых перьев, а могучие крылья – из оранжевых и золотистых перьев. Из курятника петух утром выходил первым и, остановившись у дверей, ждал, пока выйдет последняя курица, а вечером он первым входил в курятник. Так целый день петух сторожил своих кур…
Но однажды начался переполох. Между нами и соседкой Издаг был большой каменный забор, и вот их петух поднялся в полдень на этот забор и начал кричать. Наш насторожился, начал бить крыльями. Соседский петух покричал, покричал и ушел. На другой день – то же самое. А на третий этот нахальный петух прилетел в наш двор и начал кружить вокруг кур. У нашего петуха, видно, лопнуло терпение. Он бросился на чужака, и началась такая драка, что весь двор покрылся пухом и перьями.
– Бабушка, умрет наш петух, сделай что-нибудь! – начала плакать я.
– Ничего, от драки петухи не умирают, а проучить этого нахала соседского стоит.
– А что, соседу нельзя в гости приходить?
– Нет, доченька, один петух не терпит другого; единственное существо, которое не дружит с себе подобным, это петух, – ответила бабушка.
А тем временем петухи продолжали драться, пух летел в разные стороны, куры испуганно бегали по двору. Не знаю, сколько прошло времени, нахал обессилел первым. А наш, видимо, собрав последние силы, взлетел на спину противника и начал кукарекать, да так громко, что, наверное, было слышно в соседних аулах.
Прихрамывая, общипанный незваный гость поплелся домой. Каким жалким он выглядел! Бабушка смотрела вслед и, надменно улыбаясь, произнесла: «Аллах, пусть так кончаются все войны для незваных, для тех, кто на пустом месте начинает кровопролитие. Аминь! Аминь! Аминь!».
«Это настоящая победа!» – крикнула Нуцалай.
