Семейные ценности. В этих словах заложен глубокий смысл. Сколько же мудрости в особой горской закваске, где, словно в шкатулке с секретом, хранятся истины кавказского воспитания, прокладывающие тропинку к дороге жизни. Из нее складывается настоящее, будущее новых поколений, верных горским постулатам, содержащим главную заповедь удивительных людей, крепких, немногословных, надежных, мужественных, – жить по совести…
Да что скрывать, некогда заселенные горы стремительно пустеют, а новые поколения ищут легкой жизни в больших городах-мегаполисах – шумных, наполненных стремительным ритмом отчужденного, безразличного мира.
Декабрина Гаджимагомедова часто задумывается над тем, что же ждет горцев? Помогут ли государственные программы, созданные для возрождения села? Слишком многое упущено, а главное – люди разучились работать на земле, любить ее, относиться к ней, как некогда предки, таскавшие на горбу землю, возводившие уникальные террасы, на которых выращивали то, что из века в век кормило, помогало выживать.
– Да, – вздыхает Декабрина, – на равнине легче: там земля другая, другие условия. А вот в горах люди уже не хотят жить без газа, и вообще, без городских условий. Казалось бы, у нас есть все – просторный дом, сад, а вот смотри: в город перебрался уже и младший сын с семьей.
Декабрина и ее муж Гаджимагомед более пятидесяти лет прожили в родном Табасаранском районе, селе Бургикент. На вопрос про любовь Декабрина машет рукой:
– Какая там любовь, выдали – да и все! Шестнадцать мне было. Но я все равно счастливая женщина, мне повезло, муж попался – золото! Шестеро детей вырастили: три дочери и три сына; а сколько внуков, подожди, посчитаю,
восемнадцать внуков и внучек, четыре правнука. Пока твой журнал выйдет, даст бог, еще родится человек, продолжение нашего рода.
– Нет, про секрет семейного счастья не спрашивай, не отвечу. Можно ответить на вопрос, как весной пробиваются почки на деревьях или покрывается белым цветом яблоня?! Она, ты знаешь, особенно красива ранней весной! Вот так и семья. Она тоже расцветает, если в доме радость, смех; если родители, дающие жизнь человеку, знают, что только любовь, желание научить тому, что сами умеют, – трудиться, много трудиться, – совершают чудеса. И никто ничего другого еще не придумал.
Вот так и в нашей семье: дети росли в любви и много трудились, знали, что каждый должен помогать отцу с матерью. В доме всегда много живности было: коровы, овцы, птица разная, а еще сад, за которым нужно ухаживать круглый год: обрезать сучья, подкопать, где надо – побелить, да мало ли работы в саду! И я своим детям, теперь уже и внукам, говорю: ко всему, что вы делаете, относитесь с любовью. Идет ли речь о близких, о семье, о деревьях в саду, за которыми ухаживаете, – они ведь тоже любят ласку. Я даже разговариваю с ними, как с людьми, не веришь? Все живое любит ласку. Мы с мужем никогда не скупились на любовь. И дети знали, что хоть и строгие мы родители, а любим их больше жизни. Муж часто говорил мне: «Ты не балуй детей!» А я и не считала, что балую, но мне так хотелось, чтобы детство запомнилось им, мы запомнились, мы ведь не вечные…
Близкое счастье
Но что я о грустном… Мне кажется, что настоящая жизнь только и началась для нас с мужем в окружении внуков, правнуков. Вот сегодня, ты видишь, мы в доме старшей дочери. И все у нее есть. А тут еще радость – выдаем внучку замуж; на подходе следующая. Машалла, пусть Всевышний поможет моим детям, внукам, правнукам стать настоящими людьми. Пусть живут в достатке, но не в богатстве. Понимаешь, что я имею в виду? Большие деньги, они ведь счастья не приносят, потому что редко когда заработаны честно. Такого у нас в доме никогда не было. И наши предки жили своим трудом. Хорошо жили, но никогда не мечтали стать очень богатыми, считали, что ни к чему горцу роскошь, не приводит это к добру. Мы с мужем всю жизнь не просто работали – трудились, как говорится, на износ; хотелось, чтобы дом был просторный, чтобы собиралась за большим столом вся наша семья. И мы его построили. А никого не осталось! Четверо живут в Дербенте, двое – в Махачкале, Чечне, я тебе расскажу об этом. Рассчитывали, что младший останется с нами и будет жить в таком прекрасном доме, о котором в молодости мы и мечтать не могли. А он взял да уехал с семьей в город. Нет, мы не обиделись, потому что знаем: наступит время, и все они обязательно вернутся туда, где родились. И дом примет их, как заботливый родитель.
Дом, он ведь тоже живой, он словно дышит, сопереживает, укрывая нас от холода и жары, отдавая свою любовь, рождая какое-то умиротворение. Я отношусь к своему дому как к живому человеку, и когда мы с мужем возвращаемся откуда-то, мне кажется, он тоже радуется нам, мы ведь строили его собственными руками, в нем тепло и уютно, легко и спокойно.
А еще я хочу рассказать тебе о своей второй половинке, сам он никогда это не сделает. Знаешь, я ведь выходила замуж за учителя. И не думала, что он и меня воспитывать будет. У нас с ним разница в семь лет всего, так нет, взялся меня опекать! Мне это нравилось. Конечно, какой жене не понравится, когда вокруг нее муж бегает! Ну, не бегает, не так выразилась, а заботится. Но я, правда, никогда не забывала о том, какие обязанности лежат на мне. Детей рожала исправно, три дочери, три сына, – смотри, как угадала. Мой Гаджимагомед, который дневал и ночевал в своей школе, был спокоен за детей, они и одеты, и обуты, и накормлены – все как у людей. А уж школа – это его дело! Он сразу такой суровый становился, когда речь заходила об учебе. И дети учились хорошо, больше скажу – отлично. Сама-то я получила среднее образование, мечтала стать врачом, но родителям нужна была синица в руках, и они посчитали, что хватит учиться, в горах работать надо.
За что благодарю Всевышнего?
Нет, я ни о чем не жалею. Жизнь прожила честную, не завидовала людям, работала как вол. Знаешь, люди ведь все видят, и их уважение не так просто заслужить. Сельчане, я им благодарна за это, много лет доверяли мне быть главой администрации села, дело-то трудное было. Нередко приходилось, как это было раньше, в другое, советское время, просить людей поддержать меня, работать сверхурочно, иногда строить методом народной стройки, выходить на субботники. Работы хватало. Люди ткали ковры, сажали сады, строили дома. И села полнились новыми семьями, детьми. А это, ты знаешь, знак того, что село, живет, и живет в достатке. В моем хозяйстве находилось три села. И я не жалела себя, чтобы угодить людям. Да, да, именно угодить, всю жизнь старалась работать добросовестно, честно. И никогда не боялась работы, хоть и трудно было, не показывала это, вставала затемно, чтобы успеть и по дому. Хорошо, дети помогали, муж всегда был рядом, его советы мне были дороже золота.
Когда уже совсем невмоготу стало, решила уйти с этой работы, но без дела не могла, взяли меня начальником сельхозпредприятия. Проклятые ельцинские 90-е, они переломали многие человеческие судьбы, в упадок пришло село, развалились колхозы и совхозы, закрылись ткацкие фабрики, это все тяжелым камнем легло на сердце. Долгое время я не могла понять, что же будет дальше. И никто не мог предвидеть будущего района, села. Нет, дело нашлось, вроде, каждому. Только в людях вдруг проснулись корыстолюбие, злоба, жестокость, зависть. Каждый как будто забыл о том, что он не сам по себе, а вместе, и все то, что происходит в доме, семье – это общая беда и общее горе.
Я видела, как дети моих сельчан уходят в лес, а родители, пытаясь скрыть свалившееся на голову несчастье, уединяются, скрывают, что несчастье поселилось в их доме. Трудно было пережить, преодолеть это время. И можно сказать, что мы с этим справились. Но я и сегодня думаю, что многих ребят проглядели родители. И это обернулось большой бедой, и не только для района, Дагестана. Каждый знает, какая это боль, когда твой ребенок неизвестно где пропадает и, что самое страшное, готов убивать только за то, что его ровесник, дагестанец, предпочитает арабским одеждам национальный костюм, а он такой
красивый у каждого народа! За то, что кто-то не хочет жить по другим меркам, отказывается идти за чужаками, готовыми распоряжаться судьбой республики как своей.
Я думаю, что нам надо разбираться с тем, что молодежь пренебрегает традиционными ценностями. Мы с мужем знали, чем дышит каждый из наших детей, как учится, о чем думает, к чему у него склонности. Муж дневал и ночевал в школе, да и сегодня так же уходит в 6. 40, возвращается затемно. Гаджимагомед отдает детям сердце и душу, знает, из какой семьи ребенок, кто его родители, благополучная семья или нет. Будучи заместителем директора школы, сам приходил в дом, чтобы посмотреть в глаза родителей, понять, что происходит, если надо – помочь. Да он, вообще, у меня настоящий коммунист. Ему до всего есть дело, а уж когда речь идет о молодежи, здесь он как кремень. И я, и муж мой, мы ведь из рода богословов, алимов, а значит, учителей, кто учил людей не только наукам, но и преданности и любви к своему народу, своей земле.
Вот я иногда говорю себе: что ты, Декабрина, такая уродилась беспокойная, до всего тебе есть дело! Наверное, это потому, что отец мой всегда говорил нам, своим детям: «Вы должны помнить, что все, что беспокоит людей, должно волновать и вас. И ваш дом должен быть открыт для односельчан, голодных, оставшихся без крыши над головой, нуждающихся в вашем совете».
Мы честно следовали этим наставлениям. И ворота нашего дома не закрывались никогда. Дети знали, что обувь гостя должна быть вымыта и к утру стоять у порога. Думаю, это и есть горское воспитание, когда ты живешь и трудишься, не задумываясь, правильно ли ты поступил или нет, а делаешь все, прежде всего, от сердца, а потом из головы. Это и есть то настоящее, искреннее, что впитывают твои дети и что делает их людьми.
Мой муж – дай бог ему здоровья – мудрый, честный, настоящий учитель, и когда он проходит по годекану, где сидят почтенные люди села, они встают, чтобы с ним поздороваться. Это и есть знак того, что ты прожил жизнь не зря,
это важнее, чем сидеть в президиуме, хотя и это приятно, это тоже знак уважения к тебе.
Я часто думаю о том, что мы с Гаджимагомедом счастливые люди, у нас получились хорошие дети. Но если кто-то думает, что это легко нам далось, как он ошибается! Это работа, такая, как в поле под палящим солнцем, и быть примером для детей – это тоже работа; ты должен понимать, что твои внуки, правнуки должны расти, как их предки – по совести, честными людьми, следующими заветам земли. Так было всегда, и так, иншаллах, будет.
Традиции прошлого, настоящего, будущего…
Муж мой всегда говорил детям, что учеба – это не только знания, это уважение к тебе, это возможность без чьей-либо помощи стать настоящим человеком, специалистом, которого будут ценить за то, что он образованный человек, знаток своего дела. Мой Гаджимагомед получил два образования: одно как физик, другое как пищевик. Спросите, зачем он это сделал? Да просто он любил учиться, и каждую профессию разбирать по камушкам. Я смеюсь над его тягой и сегодня учиться всему новому. А он мне отвечает, что каждый человек многое должен знать и уметь, авось пригодится. Жизнь – она ведь долгая, и всякое в ней может случиться.
А еще в нашей семье чтут традиции не только прошлого, но и сложившиеся на протяжении уже нашей жизни. У нас есть такой «Праздник бабушки». В этот день отовсюду приезжают наши внуки, чтобы меня не только порадовать своим вниманием, но и рассказать, что нового в их жизни, как они учатся, как думают строить свою собственную семью. Хороший получается разговор, по душам, хоть и большая у нас разница в возрасте. Мне внуки, правнуки говорят: ты такая молодая душой. И это правда! Но они ведь не знают еще, что душа всегда остается молодой; стареет твое лицо, с возрастом начинают болеть ноги, поднимается давление, по ночам бьется сердце, да так, что слова сказать не можешь и думаешь: ну все, пришел конец. А потом боль отступает, и говоришь себе: «Значит, не все еще, такой кисмет (судьба), значит, у тебя,
поживи еще!» Мы с мужем не такие уж и старые, мне нет семидесяти, мужу только перевалило за семьдесят. Наши друзья, живущие в городе, молодцом держатся, но жизнь на селе все-таки трудная, человек быстро приходит в негодность, хотя наши предки крепкие были и жили до ста лет.
Экология у нас сегодня плохая, а что еще хуже – жизнь наступила неинтересная, люди думают только о том, чтобы выжить. Я часто задумываюсь над тем, как жизнь нашу сделать веселее, чтобы люди тянулись к ней, мечтали увидеть внуков, правнуков. Я, знаешь, думаю: люди обязательно должны заботиться о том, что ждет их родину в будущем, и не в далеком, а, может, в скором времени. Мне кажется, это должно волновать нас, иначе какие мы после этого дагестанцы? Нам нужно думать о том, чтобы жизнь в горах была такой же, как в городе, иначе горы не простят нам этого. На равнине люди живут в достатке, и уезжать не собираются, а вот в горах иначе. Как не тревожиться!
Вот и мои дети живут пусть не в отдалении от нас, в Дербенте, Махачкале, но все же не дома, где так нужны рабочие руки, умные головы, горячие сердца. Мы много об этом думаем с мужем и мечтаем, чтобы наши дети подали пример своим односельчанам, живущим вдалеке от родного дома. Трудный это вопрос. Но, знаешь, главное, чтобы в твоих детях, как и в тебе, был тот самый стержень, корень такой, который уходит вглубь земли. Она-то и дает силы жить и радоваться малому, рождающему большое, настоящее.
Я почему-то думаю, что со временем мои внуки, правнуки вернутся сюда, откуда тянется наша родословная, где жили наши предки. Для них родной Табасаран – это не только место, откуда они родом, но и земля, перед которой они в долгу. Мы внушили им это! И счастьем наполняется сердце оттого, что у нас получилось вырастить настоящих дагестанцев, сынов и дочерей табасаранской земли. Все они, хочу тебе похвастать, закончили вузы с красным дипломом, их дети, внуки тоже отучились или учатся в вузах, и тоже заканчивают учебу с красным дипломом. Когда кто-нибудь из внуков поступает в вуз, дед грозит: «Без красного диплома не возвращайся!»
Счастье семьи Гаджимагомедовых
И в самом деле, у Гаджимагомедовых на редкость дружная, крепкая семья, которой можно по-хорошему позавидовать. Здесь каждый знает цену труду, дорожит семейными ценностями и строит жизнь своей семьи с оглядкой и внутренним убеждением в том, что жить по совести – это и есть то главное, что держит человека на земле.
В день, когда мы встретились с Гаджимагомедовыми, почти все собрались в большом уютном доме старшей дочери. Они знакомились сдержанно, с чувством собственного достоинства, и в них ощущалась та удивительная причастность к большому роду, следующему, как и много веков назад, традициям древней земли. И сегодня современники нового века, носители устоев и обычаев своей земли, которой они дорожат, – это и есть тот самый молодежный резерв республики, о котором так много говорят. Улыбаясь, Декабрина замечает, что ее дети по-прежнему спрашивают совета у отца с матерью и дорожат каждым родительским словом.
– Старшая, Зумрият, окончила Дагмедакадемию,– говорит она,– я ведь так мечтала стать врачом, и вот дочка стала. Она хороший доктор, ее любят в коллективе, уважают. Трое детей у нее, и все выпускники дагестанских вузов, окончили учебу, работают, у каждого своя семья. Мадина у нас учитель, как отец, преподает родной язык в одной из дербентских школ. И у нее трое детей, две дочки и сын, а внуки уже студенты ДГУ, экономического факультета, старшая дочь тоже учитель, сын школьник. Наида окончила химико-биологический факультет, и у нее трое детей, двое из которых педагоги, сын студент ДГУ. Старший сын, Муслим, окончил экономический факультет, он у нас бизнесмен, – смеется Декабрина, – редкая для нашей семьи профессия. Его дочь живет и работает в Москве, двое сыновей – студенты вузов. Сын Максим окончил Саратовскую военно-медицинскую академию, он подполковник, работает начальником госпиталя в Моздоке. Он заслуженный врач Осетии, имеет боевые награды, у него трое детей, школьники. Назлим окончил физкультурный факультет ДГПУ. У него двое детей, они школьники.
А еще Декабрина настояла на том, чтобы в рассказе о ее семье мы упомянули о ее невестках и зятьях, каждый из которых – продолжение семьи Гаджимагомедовых, их она от своих детей не отделяет.
Напоследок мы спросили у нее, чего еще она ждет от жизни, счастлива ли? Она удивилась. «Разве ты можешь назвать меня несчастливой?», – ответила она вопросом на вопрос. Вот видишь…
