Яркие всполохи красок, кажется, брошенных на холст непроизвольно, вдруг при ближайшем рассмотрении приобретают смысл, очертания знаков, замысловатых фигур, птиц, зверей...
Таков мир художника Шейит-ханум Алишевой. Он свой, особенный. Мастер создает его, размышляя о том, что движет миром и судьбой человека, насколько они взаимосвязаны. Желание дойти до самой сути, похоже, не дает покоя самому художнику, передавая, как по кровеносной артерии, настроение, чувства, любовь и ненависть, добро и зло…
Открыв однажды для себя поэта Шейит-ханум Алишеву, не могу насладиться до конца ее словом, несущим в себе множество различных оттенков и значений, поражающих удивительным слогом, сложными метафорами, образами. Поэт емкий, невероятно образный, поразительно чувственный и трепетный. Ее мировоззрение глубинное, пластичное, мозаичное, словно собранное из драгоценных золотых крупинок, влечет той необъяснимой, завораживающей красотой, что дает ее поэзии право на бессмертие.
Так кто же она – поэт или художник? В чем загадка личности, изъясняющейся аллегориями, языком цвета, образа на холсте, творя кистью, карандашом и даже обычной ручкой нечто такое, что задевает тончайшие струны души? Кажется, она для этого ничего не делает, скорее, занимается только собой, живет в своем беспокойном внутреннем мире. Кажущаяся легкость, с которой она выдает литературные и изобразительные шедевры, обманчива. Ибо, используя все это, она выводит законченный образ, в котором при внимательном рассмотрении легко угадываются мысли художника и поэта.
Для нее нет разницы, каким подручным средством приоткрывать завесу неведомой души. Главное – мысль обретенная. Первой ее талант художника разглядела искусствовед Джамиля Дагирова. По признанию Шейит-ханум, которая и не подозревала, что Джамиля давно почувствовала в ней тот необыкновенный дар, что дается от бога – творить стихи языком красок, она долго «приставала» к ней с предложением организовать персональную выставку. Когда же сама Шейит-ханум поняла, что эти два сопутствующие друг другу творчества исходят одно из другого? Наверное, тогда, когда ей захотелось расширить привычные рамки и заговорить красками о том, о чем размышляла долгими днями и ночами, оставаясь наедине с собой.
Графика, акварель, аппликации из обычного ракушечника. Вся эта медитация заставляет сердце учащенно биться в попытке уловить мысль мастера, проследить за сложными, словно закрученными в тугой жгут, мыслями и чувствами, сильными, бьющими, словно электрический разряд, оглушительная молния, и ощутить энергетический прилив, познать силу таинственных закодированных, как история ее народа, знаков, живущих в ее генах искони. Может быть, поэтому в ней поразительным образом сочетаются неуемная страсть и нежность, а в душе она остается тем робким полевым цветком, заставляющим склониться над ним, чтобы залюбоваться цветом, рожденным от истоков земли, питающей все живущее на земле.
Символы, солярные знаки… Вряд ли художник намеренно создает мир, заштрихованный то черно-белыми, то яркими до рези в глазах красками. Она так чувствует и так воспринимает окружающую природу, жизнь. Она и сама часть этого мира, его женского начала, от которого мир и произошел.
Каждая композиция Ш. Алишевой – законченный сюжет. Другое дело – магия красок, принуждающих зрителя утонуть в загадочном мире художника. Они словно сирены, затягивающие внутрь глубинной канвы ювелирной работы истинного, а не мнимого мастера, настоящего, устойчивого, как мореный дуб, ставший крепче, сильнее под ударами морской волны, а, значит, и судьбы. Определенная намеренность или случайность в безымянности работ Шейит-ханум только раскрепощает сознание зрителя, настроенного на свое видение, свой поиск ее мыслей и чувств. Он следует наитию. И скорее всего, автор именно этого и добивается, пытаясь вовлечь его в процесс сотворчества, заставить размышлять вместе с собой, чтобы, не испытывая одиночества, чувствовать плечо другого человека в звенящей пустоте.
Мощный поток сознания художника-поэта дробится, измельчается, накрывая с головой в виде искрящегося теплого дождя, давая простор мыслям, импульс чувствам. Авангард и одновременно отголоски древних верований слагаются в единую песню, единое орнаментальное поле между светом и тьмой. Раздумья-мысли несутся в бесконечном потоке нового мира, оставляя в замешательстве: во благо или во зло человечество накручивает очередной цивилизационный виток. Сумеет ли оно сохранить себя, или его разнесет безумный бесконечный космос.
Шейит-Ханум верит: мир спасет любовь. И только любовь. Сильнее этого чувства нет ничего!
Айшат Тажудинова
