Мн е и с п о л н и л о с ь д в а г о д а , к о г д а у мерла моя мама. Умерла вне - запно – тромб попал в сердце. Ее смерть стала ударом для всех родных
и особенно отца, который долгое
время не мог прийти в себя.
Детство мое было безрадостным
и горьким, после мамы в доме стало
холодно и грустно. Отец поник и пос
т а р е л , п о т е р я л и н т е р е с к о в с е м у, в т о м
числе и ко мне. По утрам он уходил в
районную больницу, где работал врачом,
а возвращаясь, чаще всего молча
с и д е л п е р е д в к л ю ч е н н ы м т е л е в и з о р о м ,
у с т а в и в ш и с ь в о д н у т о ч к у и н е г л я д я н а
э к р а н . Б а б у ш к и п о о т ц у у м е н я н е б ы л о ,
а другая моя бабушка жила с большой
семьей дяди в тесной «трешке». Растила
меня и занималась домом младшая
сестра отца Саида. Моя молодая тетя
была хозяйственной и заботливой – в
доме всегда чисто, сыто, но особой
ласки я не видела: девушка была больше
занята хозяйством и домом, а еще
очень переживала за брата. Родные
о т ц а п ы т а л и с ь ж е н и т ь е г о , п р е д л а г а л и
самых завидных невест села, но он и
слышать ни о ком не хотел.
Я пошла в первый класс, а отец стал
выпивать и все чаще приходил домой
пьяным. Наутро становился еще более
замкнутым и угрюмым. Я помню, как
плакала Саида, умоляя его не пить.
Отца часто ругал и дедушка:
– Ты врач, сын, солидный, уважаемый
в районе человек. Работу потеряе
ш ь , а в т о р и т е т, к а к т о г д а ж и т ь б у д е ш ь?
Хотя бы о дочери маленькой подумал
– при живом отце сирота!
Не изменилась ситуация и когда
отца вызвали в райздравотдел отдел
и строго предупредили.
– Благодари судьбу, что ты врач от
бога, другого бы сразу уволили, а тебя
предупредили, – с горечью выговаривал
отцу дедушка, не зная как еще
повлиять на сына.
Отца излечила любовь, нежданнонегаданно
пришедшая в его жизнь. В
больнице, где он работал, появилась
новая медсестра Мариам. Она вернулась
из города в родной район после
развода с мужем, но в маленьком селе,
где жили ее родители, работы не нашла.
Пришлось Мариам переехать в
р а й ц е н т р и с н я т ь н е б о л ь ш у ю к в а р т и р у.
Красивая, уверенная в себе, она тут же
привлекла внимание женихов, но свое
в н и м а н и е о б р а т и л а н а м о е г о о т ц а , х о т я ,
безусловно, слышала о его пагубном
п р и с т р а с т и и к а л к о г о л ю. О т е ц д а ж е н е
смотрел в ее сторону, но Мариам решила
завоевать сердце вдовца любым
путем и упорно добивалась его внимания:
приносила на работу еду, выпечку,
в а р е н ь е . Уг о щ а я д р у г и х , н а с т а и в а л а н а
том, чтобы и отец испробовал ее кулинарные
изыски. Все чаще под разными
предлогами Мариам заходила к отцу
в кабинет и подолгу беседовала с ним,
словно не замечая его замкнутости.
Все вокруг были уверены: попытки
Мариам бесполезны. И все же постеп
е н н о о т е ц с т а л о т т а и в а т ь . О н п е р е с т а л
пить, попросил Саиду купить ему
новый костюм, пару рубашек и обувь.
Теперь он и сам тянулся к молоденькой
медсестре, с удовольствием общался
с ней, задерживаясь в больнице, как и
она, после работы. Мариам жила одна,
и отец стал частым гостем в ее уютной
квартирке, а по селу очень скоро
поползли слухи…
Не прошло и трех месяцев со дня их
знакомства, как отец женился. Саида
к тому времени вышла замуж, и мы с
отцом остались одни в доме. Мне было
восемь лет. Я не испытывала неприязни
к будущей мачехе, радовалась
тому, что отец изменился, стал веселым
и спокойным. Мариам подарила
мне большую куклу и шарфик, и я,
радуясь, надеялась, что она будет мне
настоящей мамой.
Родня отца боготворила Мариам
за то, что вывела его из затяжной
депрессии и вернула к жизни. Тепло
и с любовью относился к ней и отец.
Мариам оказалась хорошей хозяйкой,
и после ее прихода многое изменилось;
в доме все сверкало чистотой, было
уютно и тепло, вкусно пахло.
Вначале мачеха была добра ко мне,
но потом я заметила, что так бывает
лишь при людях, особенно при отце.
А он радовался, видя доброе ко мне
отношение жены. Вскоре Мариам
забеременела, ее мучил тяжелый токсикоз,
я тоже явно раздражала мачеху.
Целыми днями она кричала на меня. Я
тихонько плакала ночами и однажды
пожаловалась Саиде, которая строго
з а п р е т и л а м н е г о в о р и т ь ч т о -л и б о о т ц у.
Я терпела и мол ча ла. Но од на ж д ы, когда
отец спросил, как относится ко мне
Мариам, расплакалась. Он спрашивал
о причине слез, но я молчала.
Позже я услышала, как отец в
соседней комнате спросил Мариам,
почему я такая грустная в последнее
время и почему так похудела? В ответ
началась истерика. Беременная
Мариам кричала, что отца волнует
только мое состояние, в то время как
болеет она. Говорила, что я вредный
н е б л а г од а р н ы й р е б е н о к , а м у ж с ч и т а е т
ее виноватой в моих слезах…
Моя жизнь в родительском доме
п р е в р а т и л а с ь в а д . М а ч е х а р у г а л а м е н я
за каждую мелочь, загружала непосильной
работой по дому и постоянно
жаловалась на меня отцу. Однажды я
рассматривала фотографии мамы в
альбоме и не услышала, как меня позвали.
Разъяренная мачеха ворвалась
в мою комнату, вырвала у меня из рук
альбом и бросила его в горящую печку.
Я задохнулась от обиды и возмущения,
закричала:
– Никогда не буду называть вас мамой.
Вы злая, я не люблю вас.
В ответ я получила звонкую пощечину,
следы пальцев мачехи еще долго
горели красным пятном на моей щеке.
Но я отцу и о пощечине не сказала.
Отец, узнав о сожженном альбоме,
мягко объяснил Мариам, что фото в
нем – единственное, что осталось у
меня от покойной матери…
Наши отношения с Мариам еще
более осложнились после рождения
сына. Отец был на десятом небе от
счастья и не спускал ребенка с рук. И
хотя после школы я занималась домашними
делами, присматривала за
ребенком, времени даже на уроки не
хватало, мачеха постоянно жаловалась
отцу на мою дерзость, непослушание,
на то, что не помогаю ей, не называю
ее матерью.
Отец пытался успокоить жену:
– Мадина ребенок, маленькая еще,
подрастет и помощи от нее больше будет,
и мамой тебя обязательно назовет.
Дай ей немного времени.
Последней каплей терпения отца
стала жалоба мачехи на то, что я все
время пытаюсь навредить их ребенку.
Что однажды я нарочно уронила
мальчика, а в другой раз она якобы
сама видела, как я ущипнула малыша.
Мачеха показала отцу синяки на
ручках ребенка, хотя хорошо знала
об их причинах: малыш упал с ее
рук накануне днем, когда я была в
школе. Однако отец не поверил, что
я способна причинить боль братику.
Это взбесило Мариам, и она поставила
мужа перед выбором: или она
и сын, или я.
Отец не нашел другого выхода,
кроме как отправить меня к бабушке
по матери. Но жена дяди была
недовольна: тесно, нас и так много…
Хорошо, дядя заступился, сказал, что
дочь его покойной сестры будет жить
с ним, если ей больше некуда идти.
Отец обещал бабушке ежемесячно
выделять мне деньги. Чувствуя свою
вину, просил понять: из-за наших не
с л о ж и в ш и хс я о т н о ш е н и й с м а ч е хо й о н
може т потеря т ь сем ью. Мое ежемеся чное
довольствие немного успокоило
жену дяди, и она смирилась.
Я жила в одной комнате с двумя доч
е р ь м и д я д и , а б а бу ш к а с т р о г о с л е д и л а
з а т е м , ч т о б ы н и к т о м е н я н е о б и ж а л . Не
желая мешаться под ногами и вызывать
раздражение дядиной жены, я старалась
меньше бывать дома. К счастью,
по соседству жила моя учительница.
Она жила одна и часто забирала меня
к себе. Там я делала уроки, случалось,
помогала по дому, обедала с ней. В
дом дяди обычно приходила только
ночевать.
Школу я окончила с отличием. Бабушка
попросила отца отвезти меня
в город для поступления в вуз. Я
поступила в педуниверситет, выдержав
большой конкурс. Отец не смог
устроить меня в общежитие и привез
на квартиру к знакомой пожилой
женщине, договорился о цене за угол,
о с т а в и л м н е н е м н о г о д е н е г и уе х а л , о б ещая
высылать определенную сумму
каждый месяц.
Так началась моя студенческая
жизнь. Денег, выделенных отцом, с
т р у д о м х в а т а л о н а о п л а т у с н я т о г о у г л а ,
дорогу и легкие перекусы. Немного
д е н е г п р и с ы л а л а м н е и б а бу ш к а , ч т о б ы
я, студентка, обновила свой скудный
гардероб. Я экономила каждую копейку,
зная, что кроме небольшой суммы
от отца мне ничего нигде не светит. Но
уже через три месяца отец приехал и
сказал, что денег от него больше не
будет, что болеет жена и много своих
проблем в семье. Он попросил взять
справки с места учебы. Как оказалось,
все годы отец получал мою пенсию по
потере кормильца.
Я могла перевестись на заочное
отделение, но, зная, что стесняла и
без того большую семью дяди, решила
искать выход из этой ситуации
сама. Я помогала пожилой хозяйке по
дому, ходила в магазин, выполняла ее
поручения, и потому она согласилась
подождать с оплатой. Я искала работу
по объявлениям в газете и на столбах,
спрашивала у однокурсниц, но вскоре
поняла: это не так легко. Тогда я продала
скромное колечко, оставшееся
от мамы, и заплатила хозяйке за два
месяца. Оставшихся денег мне хватило
на пропитание и проезд недели на две,
а потом некоторое время я жила на
хлебе и чае. Хозяйка пыталась меня
п од к о р м и т ь , н о я н е хо т е л а с т а н о в и т ь с я
обузой чужой старушке.
Вскоре я нашла работу продавщицы
в магазине. Небольшой частный
магазин располагался на первом этаже
дома хозяев. Работа была двусменная,
со мной работала еще одна девушка,
Ум а , ч у т ь п о с т а р ш е м е н я . Те п е р ь п о с л е
занятий я мчалась на другой конец
города и принимала смену, работая с
трех часов дня и до двенадцати ночи.
Домой нас развозил дядя Гасан, хозяин
магазина. Я с трудом добиралась до
кровати, ставила будильник и падала
в постель, иногда прямо в одежде,
не было сил раздеться. Готовилась к
занятиям, читала и даже писала конспекты
урывками, на работе, благо,
покупателей днем было немного. Зато
вечером мы с Умой едва успевали
обслуживать покупателей. Зарплата
была небольшой, но выбора не оставалось.
Хозяева оказались людьми
добрыми и щедрыми. Тетя Хадижат
по два раза в день сама спускалась в
магазин с блюдом еды и кормила нас,
так что тратиться на питание почти не
приходилось. Но я уставала так, что
часто засыпала прямо на лекциях. А
однажды уснула в магазине, положив
голову на прилавок, где были разложены
мои конспекты. Проснулась от
того, что кто-то ласково гладил меня
по голове. Я открыла глаза и, увидев
хозяйку, с тревогой ждала ее замечаний
и недовольств. Но тетя Хадижат
смотрела на меня с такой жалостью и
нежностью, что я с трудом сдержалась,
чтобы не расплакаться. Оказалось, хозяйка
принесла нам чуду. Рядом с ней
стоял высокий мужчина лет тридцати.
– Это мой сын Рашид, – хозяйка
буквально светилась от счастья. –
Слава Богу, наконец, вернулся домой,
а то мы с отцом без его помощи не
справлялись ни по хозяйству, ни на
даче, ни в магазине.
С тех пор делами магазина стал
заниматься Рашид, мы ездили с ним
за товаром, сверялись, сдавали ему
выручку, а ночью он развозил нас
по домам. Рашид был угрюмым,
неразговорчивым и всегда грустным,
никогда не шутил и не улыбался.
– Мадинка, не обижайтесь на Рашида
моего, если что не так скажет.
До б р е е е г о ч е л о в е к а н е т, н о с л о м а л с я
он после смерти жены. Три года
прошло, а он все такой же убитый,
словно жизнь для него остановилась.
Женить пробовали, и слышать об
этом не хочет. Сын его, Мурадик, в
Ставрополе у бабушки остался, за
ним Рашид очень скучает. Думаю,
мы заберем малыша к себе вначале
погостить, а потом, как привыкнет,
и насовсем.
Я свыклась с тем, что Рашид
всегда был угрюмым и молчаливым,
и не заводила с ним никаких разговоров
без необходимости. А Ума
вдруг призналась, что влюбилась в
молодого вдовца с первого взгляда.
Красивая, стройная, общительная,
она нравилась мужчинам. Рассказывала
мне она и о своем бурном
романе с одним бизнесменом, который
закончился для нее абортом на
позднем сроке беременности.
– З а м у ж з а н е г о н е п о л у ч и л о с ь. Но
к о м п е н с а ц и ю я с н е г о с о л и д н у ю в з яла,
пригрозила, что расскажу жене,
– разоткровенничалась как-то Ума.
Обычно за товаром мы ездили
втроем: я, Ума и Рашид. Втроем,
закрыв на время магазин, проводили
и сверку. Но как-то Ума попросила
м е н я о с т а т ь с я в м а г а з и н е, к о г д а н а д о
будет ехать за товаром.
– А что я скажу, если он позовет
нас обеих? – растерялась я.
– С к а ж и , ч т о у т е б я б о л ь н о й п о з в оночник
и нельзя тяжести поднимать.
Рашид позвал меня, увидев, что
ехать с ним собралась только Ума.
Я, как и обещала, сослалась на боль
в спине.
– Спасибо, подруга, век не забуду!
Ты же понимаешь, мне надо почаще
оставаться с ним наедине. Рашид –
э т о т а к а я т р у д н а я в е р ш и н а , Э в е р е с т
просто. Ну, ничего, все равно он
будет моим…
Продолжение в следующем номере
Журнал «Женщина Дагестана», № 11, 2014г.
